Читать «Религия и наука: история и современность» онлайн - страница 236

Целью рассказа о творении было не отрицание науки, а, по крайней мере, в первый момент, борьба с божествами природы древнего мира. В дальнейшем он противостоял другим философским построениям, таким как пантеизм, дуализм, убеждение в том, что мир и материя либо иллюзорны, либо злы, либо самодостаточны. В противоположность таким альтернативам, этот рассказ повествовал, что сотворенный порядок представляет собой благое, взаимозависимое целое, систему бытия, а не объект нашего поклонения. Подобные богословские утверждения были выражены в Книге Бытия в терминах донаучной космологии, которая подразумевала трехуровневую вселенную и шесть дней творения. Однако богословские утверждения не зависят от этой физической космологии. Реформистский и консервативный иудаизм, католическая и православная церкви и большинство основных протестантских деноминаций считают сегодня, что мы не должны делать выбор между космологией и творением. Мы можем рассматривать Большой взрыв и последующую эволюцию как Божий способ творения.18

17 Langdon Gilkey, Maker of Heaven and Earth (Garden City, NY: Doubleday, 1959); см. также: Creationism on Trial (Minneapolis: Winston Press, 1985), chap. 8.

18 Barbour, Issues in Science and Religion, chap. 12.

Однако надо ли воспринимать буквально само начало времен, если мы не интерпретируем буквально шесть дней творения? Богословы здесь расходятся во мнениях. С одной стороны, библейская концепция конечного линейного времени повлияла на западные представления об истории. Западная культура, в отличие от древних культур и восточных религий, которые обычно проявляют меньше интереса к историческому развитию, не склонна к идее бесконечной последовательности циклов. Однако некоторые богословы полагают, что даже начало времени не столь важно для богословских представлений о творении. Давид Келси, например, считает, что основное чувство благодарности за дар жизни по сути своей не связано с рассуждениями об уникальных изначальных событиях. Он утверждает, что наука и религия ставят разные вопросы, которые нельзя смешивать.19

Не забывая об отличительных чертах Книги Бытия, мы можем заметить, что предания о творении в различных культурах выполняют сходные задачи. Они помещают человеческую жизнь в рамки космического порядка. Интерес к проблеме происхождения может быть отчасти умозрительным или пояснительным, однако основная задача состоит в том, чтобы уяснить наше место в более значительной структуре. Антропологи и религиоведы изучают разнообразнейшие предания о творении, исследуя их функционирование в процессе установления взаимоотношений между человеческим опытом и значимым миром. Эти предания устанавливают образцы человеческого поведения, архетипы истинной человеческой жизни в соответствии с универсальным порядком. Они описывают основополагающие взаимоотношения между человеческой жизнью и миром природы. Зачастую они изображают борьбу объединяющих и творческих структур против сил разобщения и хаоса.