Читать «Ревнивая лампа Аладдина» онлайн - страница 107
Шахразада
– О Аладдин! – громко простонала она. – Не останавливайся!
– О нет, любимая, – проговорил Аладдин. Слова давались ему с трудом – ведь и его сжигало пламя безумного желания.
Хусни рассмеялась, и смех ее был подобен звучанию серебряных колокольчиков. Ей нравилось, что он вновь стал хозяином положения, и она с удовольствием отдавалась его ласкам.
Ее кожа была гладкая, словно покрытая золотом, пунцовые губы молили о пощаде и в то же время приказывали не останавливаться ни на миг. Ее запах кружил ему голову. Еще миг – и его желание доставить ей как можно больше удовольствия затопит стремительная волна страсти.
Вскоре он почувствовал, что сил сопротивляться этому больше нет. Он напряг, насколько это было возможно, мышцы живота, чтоб задержать внутренний взрыв. Аладдин открыл глаза, и Хусни показалась ему видением. Ее лицо и плечи были окружены волосами, как ореолом. Она улыбнулась ему, словно богиня, и ее белые зубы блеснули между красных, словно лепестки розы, губ.
– О любимая! – застонал он, не в силах больше сдерживаться ни на мгновение.
И миг единения наступил. Смешались их стоны, соединились в последнем порыве их тела и души. А на небосводе загорелась еще одна звезда, приветствуя союз любящих сердец.
Макама двадцать восьмая
Наступившее утро подарило прохладу великому, кажется, никогда не спящему Багдаду. Благодатный дождь оросил улицы и деревья, закрыв серебряной пеленой соседние здания. Теплые струйки смывали усталость и истому с домов и словно омывали души живущих в них небесным благословением.
– О Аллах милосердный, какой беспорядок в комнате моего сына! – проговорила добрая Фатима, входя в убежище Аладдина.
Сейчас, когда все свадебные волнения были уже позади, она с удовольствием вспоминала, каким счастьем светилось лицо сына. Пронзительные голоса глашатаев, громкие звуки труб у калитки, недоумение, с каким Салах узнал о выборе халифа. И счастье, небывалое счастье, подаренное ее замечательному мальчику, в одночасье ставшему зятем Хазима Великого.
– Но каким бы замечательным ни был мой сын, он все-таки невероятный неряха… Аллах милосердный, прости мои слова, но большей грязи я не нашла бы и в самом последнем хлеву…
– Не бурчи, достойная женщина, – внезапно раздался в пустой комнате мужской голос.
Фатима огляделась по сторонам и увидела на подоконнике какой-то странный предмет, укрытый богато расшитым платком. Добрейшая мать Аладдина прекрасно помнила, что было, когда она решилась оттереть от патины старую медную лампу. Поэтому она тихонько подошла к окну и робко приподняла край платка.
– Не бойся, добрейшая Фатима. Присмотрись – это измирская вышивка…
И Фатима стянула платок. То, что она увидела, заставило ее зажать рукой рот, чтобы не закричать во весь голос.
На массивном блюде из черного полупрозрачного камня покоила человеческая голова. Взгляд головы мужчины быть столь лукав, а выражение лица столь доброжелательно, что Фатима быстро успокоилась. Но все же решилась спросить.
– Что это?
