Читать «Рассказы. Аллея Надыра. Похороны усто Акила. Поединок» онлайн - страница 2

В сказках говорится, как некий юноша отправляется искать счастье в дальних краях. Он скитается долгие годы, и бедные родители его, томясь разлукой, становятся совсем убогими. Но как бы ни были велики горести, конец в сказках всегда счастливый. Сын в итоге возвращается с победой и вместе с прелестной женой или несметными сокровищами, золотом да серебром, привозит еще какое-то количество животворной воды, испив глоток которой жалкие старики тут же встают на ноги.

К тому времени, когда Абдувахид-ака вернулся с фронта на костылях и с деревяшкой вместо ноги, жена его вконец слегла. Ее свалили тревоги, печали и горести. Однако сказочными чудесами и не пахло. Неоткуда им было взяться в те тяжелейшие годы, когда все искусные доктора были заняты тем, что штопали на поле боя израненные тела.

В то морозное февральское утро сорок четвертого года жена сразу же после завтрака попросила взять из-под одеял, сложенных на сундуке у стены, письма сыновей и почитать ей. В первые дни после возвращения с фронта Абдувахид-ака делал это почти каждое утро. Он и теперь расположился в глубине комнаты и разделил сперва письма на две части: в одну стопку отложил письма старшего сына, который погиб, в другую — младшего, который служил в танковой части, и надежда, что он вернется живым, была единственной надеждой, согревавшей мать и отца.

Абдувахид-ака прочитал письма младшего сына, которые знали почти наизусть. Жена, утерев горькие обильные слезы, с минуту помолчала, потом, как видно, с какой-то затаенной, промелькнувшей в голове мыслью тронула рукой деревянную ногу мужа и, криво усмехнувшись, сказала:

— В прошлом году еще было немного сил. Ездила в сад, два раза чистила крышу. А сейчас, наверно, завалило все снегом.

Это и заставило его поехать в кишлак: подумал, что крышу тамошнего дома и впрямь нужно очистить от снега.

Постояв около часа на выезде из города, он сел на колхозную арбу. Арбакеш Саидмурад, сверстник старшего сына, проворно соскочил со своего места, по-сыновьи обнял и искренне, со слезами на глазах, погоревал о гибели приятеля.

Высокая двухколесная арба была гружена свежим навозом. Саидмурад возил его в специальном деревянном ящике из городского караван-сарая для колхозной бахчи. Бедняга: мало того что был дважды ранен — пулей и минным осколком, его еще и контузило, и он заикался. Если говорил по своей воле, то речь звучала относительно гладко. Но когда отвечал на вопрос или почему-либо начинал волноваться, язык у него заплетался, половина слова застревала во рту, и тогда он удрученно качал головой, размахивал руками, порой сердито топал ногой, словно это могло заставить работать непослушный язык.

Та зима была на севере Таджикистана самой суровой из всех зим, которые помнились. Снег сыпал на снег, лежал на полях по колено. Ночами вода промерзала чуть ли не на пядь, и днем солнце хоть и проглядывало из-за облаков на часик-другой, теплей не становилось.