Читать «Рандом» онлайн - страница 2

«Мама! Не называй меня Владислава! Ты же знаешь, я люблю, когда меня зовут Влада!» — безумно хочется крикнуть той, кто сейчас стоит у плиты и жарит блины на сковородке.

Женщина с отросшими волосами, давно потерявшими форму, исхудавшая, с ввалившимися щеками, повторяет снова и снова то, что делала вчера, и позавчера, и месяц назад: она осторожно наливает тесто из ковша на сковородку.

Только теста в половнике нет. Как нет молока в холодильнике, яиц и масла. Женщина наклоняет ковш над сковородкой, не замечая, как потрескивает металл, нагревая пустоту.

Часть первая

Осень

Влада

«Тяжелая бронза давила на каменную глыбу. Вырванный из могилы, Гром-камень застыл на набережной. Petro, Catharina — чужеродные буквы, как отметки с надгробной плиты, растерявшей от времени даты. Неподъемный груз держали седые плечи камня: мертвец с приставленной головой, сидящий верхом на коне, протыкал костистой рукой горизонты. Неумолимый взор всадника топил крыши зданий Лосиного острова, бронзовые пальцы сжимали металлическую грудь ростральных дев. Их стоны — тяжелые, вливающиеся в вой вечных ветров Севера, владели городом».

Мой гимн уходящему Питеру. Или как-то так.

Поднимите руки те, кому знакомо чувство перед самым пробуждением, когда еще толком не понял — спишь ты или проснулся. Тело не отвечает, мозг блуждает неизвестно в каких далях. Хорошо, если те дали светлы и тихи. А если они наводнены кошмарами? Там за тобой гонятся, а тебе приходится убегать. Но куда бежать, если тело лежит неподвижно? По позвоночнику к затылку ползет легкая вибрация. Она застывает у корней волос, потом мурашками принимается бродить по черепу. Такое знакомое и послушное тело лежит себе без движения. И плевать хотело на твои жалкие потуги шевельнуть рукой или ногой.

Сонный паралич. Вот как называется это состояние. Только не говорите, что знали! Все равно не поверю.

Когда такое случается со мной, я просыпаюсь в плохом настроении. Ноги-руки ватные, голова болит. Раньше — давно — считалось, что в это время в тебя вселяются потусторонние силы. Вспоминая, как у меня шевелятся волосы на голове перед самым пробуждением, я бы сама рискнула выдвинуть эту теорию. Ну, если бы ее не было.

В то утро я проснулась в дурном настроении. Мне приснился дурацкий сон. Потом я пыталась его вспомнить и не смогла. Помню лишь чувство — мерзкое. Вот с ним я и села на кровати, не дожидаясь, пока в комнату войдет мама.

Она все равно вошла, к моей досаде.

— Влада-а, — тихо, но настойчиво позвала мама, — чуть поживей. Опять опоздаешь.

Я фыркнула, набираясь злости для ответа. Но когда я открыла рот, ее шаги затихли в коридоре. Ее стихли — зато от топота брата затряслись стены.

— Эй, голопузик! — зло сорвалась я — не пропадать же накопленному добру? — Потише там! А то дождешься!

— От кого это еще? — В дверь просунулась белобрысая голова. — От тебя что ли? Нашлась мне тут…