Читать «Пять ложек эликсира (сборник)» онлайн - страница 24

– Бред, бред. Ну и ну!

– Ты не нуинукай! – наступал мальчик. – Ты отвечай, согласился бы или нет?

– Как тебя зовут, странное дитя?

– Не отвлекайся! Да или нет?

– Ну, нет! Нет, нет, конечно.

– О! Все говорят нет, а посмотри, что кругом творится! Крохотные созданьица мрут, как подопытные мухи, как дрозофилы какие-нибудь, а вокруг все твердят: нет! ни в коем случае! дети – цветы жизни!.. – Он вдруг широко зевнул. – Спатиньки хочу. А ты думай. И не будь равнодушным ослом. Я ведь знаю, ты детей любишь. А начнешь себя убеждать да накачивать: дело прежде всего! потомки нас не простят!.. Ты же понимаешь, что ты не Галилей. В историю тебя все равно не включат. Ты – человек средненький. Просто повезло тебе с этими полостями устойчивости – додумался раньше прочих. Но ведь ты человек вполне честный? Зачем тебе совесть-то марать, ради чего?.. – Он снова зевнул. – Ой, спатиньки хочу. Спатки!

Он протянул к Малянову руки, вскарабкался ему на колени и положил голову на грудь. Глаза у него тут же закрылись, а рот приоткрылся. Он уже спал.

Некоторое время Малянов тихо сидел, держа его на руках. Он и в самом деле любил детишек и ужасно скучал по сыну. Потом все-таки поднялся, осторожно уложил мальчика на тахту в кабинете, а сам взялся за телефон.

– Вечеровский? Фил, я зайду к тебе. Можно?

– Когда? – спросил Вечеровский, помолчав.

– Немедленно.

– Я не один.

– Женщина?

– Нет… один знакомый.

У Малянова вдруг широко раскрылись глаза.

– Горбун? – спросил он, понизив голос. – Рыжий?

Вечеровский хмыкнул.

– Да нет. Он скорее лысый, чем рыжий. Это Глухов. Ты его знаешь.

– Ах, Глухов? Прелестно! Не отпускай его! Пусть-ка он нам кое-что расскажет. Я иду! Не отпускай его. Жди.

Малянов подкатил на своем старинном велосипеде к высокому антисейсмическому дому, окруженному зеленым палисадником, соскочил у подъезда и принялся привычным движением заводить велосипед в щель между стеной и роскошной белой «тридцать второй» «Волгой» (с белыми «мишленовскими» шинами на магниевых литых дисках).

Пока он этим занимался, дверь подъезда растворилась и из дома вышел давешний лопоухий шофер, который возил только вчера Снегового. Выйдя, он оглянулся по сторонам как бы небрежно, но небрежность эта была явно показной. Шофер чувствовал себя не в своей тарелке и сильно вздрогнул, даже как-то дернулся, словно собирался броситься наутек, когда из-за угла вывернула и протарахтела мимо какая-то безобидная малолитражка. Малянова и появление шофера, и поведение его несколько удивили, но ему было не до того, и когда шофер, торопливо усевшись в кабину своего «газика», уехал, Малянов тут же забыл о нем.

Он вошел в подъезд и нажал кнопку квартиры 22.

– Да? – отозвался хрипловатый радиоголос.

– Это я, – сказал Малянов, и дверь перед ним распахнулась.

Он медленно пошел по лестнице на четвертый этаж. Он ступал тяжело, тяжело сопел, и лицо его стало тяжелым и мрачным. Лестница была пуста и чиста – до блеска, до невозможности. Сверкали хромированные перила, сверкали ряды металлических заклепок на обитых коричневой кожей дверях – Вечеровский жил в каком-то образцово-показательном доме, где все было по классу «А».