Читать «Пятое колесо в телеге» онлайн - страница 77

Успокоился немного, выбрав себе более или менее приемлемое объяснение.

– А как звать тебя… Швецова?

– Вика. А тебя?

– Да… тоже. В смысле – Витей меня зовут. Получается, как и тебя.

Девчонка хихикнула, тут же став похожей на веселого лисенка:

– Смешно. Виктор и Виктория.

Я растерянно пожал плечами:

– Чего тут смешного-то? Просто… тезки.

Опять тезки. Мало мне было комсомольского вожака!

– Да нет же! – щебетала девчонка, семеня за мной между рядами коренастых виноградников. – Смотри, «Виктор и я» – получается Виктория! Понял?

Что она хочет этим сказать?

Что за «тонкие» намеки на «толстые» обстоятельства? И вообще про Викторию и Виктора – это древний «баян» из арсенала сопливых статусов гламурных львиц социальных сетей. А! Тут же этого нет. Так что, получается, сама придумала эту фишку? Родоначальница?

– Прикольно, – равнодушно бросил я через плечо. – А папа у тебя не Анатолий, случайно?

– Нет. Брони́слав. Стогис Бронислав. Он литовец. А Швецова я по маме.

Вот откуда такая белая, нетипичная для наших мест кожа! И конопушки.

– Виктория Брониславовна. Увесисто! На тебя посмотришь – иначе как Брониславовной и не назовешь! Повезло так повезло.

– Почему?

– Да у тебя имя с отчеством, как у главбуха какой-нибудь солидной конторы. Сразу представляется центнер живой женской плоти. Короче, не идет тебе.

– А какое имя подошло бы?

– Ну-у… Тошка, например. Тошка-Виктошка. И без отчества чтоб…

– Мне нравится. Зови меня так.

Я вздохнул. Почему у меня ощущения, что меня… кадрят?

Обычно бывало наоборот!

– Ну ладно… Тошка. Это твои ящики?

– Ага. Тут пять, там пять и в конце еще десять.

– Да ты, мать, стахановка! – Я ухватил сразу четыре ящика и, пыхтя, почапал «сдаваться». – Не надо, не бери!

Это я заметил, повернув голову, как пигалица вцепилась в оставшийся одинокий ящик.

Ага. Так она и послушалась. Вот характер!

Потянулась за мной, пошатываясь и багровея от напряжения. Фигасе она слабенькая! Того и гляди, на вынужденную посадку пойдет. Пропеллером в борозду. Как она вообще до пятнадцати лет дожила?

Лисенок Тошка.

Полудохлый.

Решительно поставив свои ящики на грунт, я развернулся и отобрал у нее непосильную ношу. Виктория Брониславовна пискнула было протестующе, но я сделал вид, что тут никого нет, – легко оттер ее плечом, даже не почувствовав в воздухе какого-либо сгустка материи. Поставил на свою стопку пятый ящик и, крякнув, взял вес. Тяжело, блин! И видимость по курсу нулевая, так как перед глазами – кусок фанеры. Благо направление можно корректировать по виноградным рядам справа и слева.

А вот спереди… только по наитию.

Только слабое у меня «наитие» оказалось. Ненадежное!

Именно по этой причине в конце своего нелегкого пути я, вместо того чтобы триумфально вытереть пот с заслуженного лба и омыться в лучах женского восхищения, банально споткнулся о вездесущего учетчика, оказавшегося у меня на пути, и… низринулся оземь!

Аки дуб.

А что? Дуб и есть, потому что грохнулся я как бревно неодушевленное. Вместе с ящиками, разумеется. И вместе с Фасулаки, которому мало того что досталось от фанерных углов, так еще и бо́льшая часть виноградной массы опрокинулась именно на разнесчастного грека, как на участника нашей инсталляции, занявшего позицию «я тут снизу полежу».