Читать «Путь сквозь лес (им-1)» онлайн - страница 76
Колин Декстер
– Что? О чем ты, Макс?
– Кости, Морс!
– Что кости?
– Ты веришь в Бога?
– Эх! Большинство
– И ты всегда обвинял меня в том, что я никогда не отвечаю на вопрос!
Морс заколебался. Затем посмотрел на старого друга и ответил:
– Нет.
Может быть, это и парадокс, но полицейского врача, видимо, утешила искренность твердого односложного слова, его мысли теперь пытались пробиться по разомкнутому кругу.
– Ты
– Не понял?
– Ты удивился, не так ли? Признайся!
– Удивился?
– Кости! Они оказались не
Морс почувствовал, как бешено застучало сердце – повсюду в теле; как кровь отхлынула от лица.
Этот разговор потребовал от горбуна-врача больших усилий и занял много времени. Морса тронули за плечо, он обернулся и увидел сестру Шелик, чьи губы почти беззвучно произнесли:
– Пожалуйста! – Смотрела она при этом на усталое лицо больного, глаза которого время от времени приоткрывались.
Но прежде чем выйти из палаты, Морс наклонился и прошептал в ухо умирающего:
– Я принесу бутылочку мальта утром, Макс, и мы пропустим пару капель, старина. Так что держись – пожалуйста, держись!.. Хотя бы ради меня!
Морс с радостью увидел, что глаза Макса на мгновение блеснули. Но сразу после этого он повернул голову и уставился в свежеокрашенную бледно-зеленую стену больничной палаты. Казалось, он засыпает.
* * *
Максимилиан Теодор Зигфриг де Брин (средние имена оказались сюрпризом даже для немногих друзей) сдался накатывающейся на него почти желанной слабости через два часа после ухода Морса; и окончательно его пальцы разжались в три часа утра. Он завещал свои останки Фонду медицинских исследований больницы Джона Радклиффа. Он твердо желал этого. И решено было так и сделать.
Многие знали Макса, хотя немногие понимали его странные поступки. И многие испытали мимолетную печаль при известии о его смерти. Но у него было (как мы уже поняли) мало друзей. И нашелся только один человек, который, получив известие по телефону, молча заплакал в своем кабинете в полицейском управлении "Темз-Вэлли" в Кидлингтоне в девять утра в воскресенье 19 июля 1992 года.
Глава тридцать третья
«Нью-Йорк геральд трибюн»,
15 июня 1960 г.
Воскресенье не самый подходящий день для работы. В этот день нелегко найти человека, занятого серьезным делом – или просто хотя бы вставшего с постели рано утром. Но доктор Лаура Хобсон поднялась довольно рано и ожидала Морса в (пустынном) здании Школы патологии Вильяма Данна в 9.30.
– Инспектор Морс?
– Главный инспектор Морс.
– Извините!
– А вы доктор Хобсон?
– Она самая.
Морс слабо улыбнулся.
– Аплодирую вашим знаниям грамматики, моя дорогая.
– Я не ваша "дорогая". Вы должны простить меня за прямоту, но я не ваша "прелесть", или "дорогая", или "дорогуша", или "драгоценнейшая". У меня есть имя. Если я на работе, то предпочитаю "доктор Хобсон", а в кафе за бокалом вина с распущенными волосами могу быть Лаурой. Вот моя маленькая речь, главный инспектор! Вы не единственный, кто ее выслушал.
