Читать «Путь на Грумант (Поморская быль)» онлайн - страница 117

Давно, со все возрастающим чувством тревоги зимовщики ждали Степана. Алексей все чаще выходил наружу в надежде увидеть охотника. К вечеру мороз еще усилился, деревянная изба то и дело потрескивала, будто мороз хотел раздавить ее в своих холодных объятиях. Тоскливо и тихо в избе, на догоравшей печке что-то нашептывал давно вскипевшей котелок. - Пойду, - не выдержал Химков. - Я с тобой, Алексей, - пошатываясь, поднялся с лежанки Федор. - Сердце сказывает, беда с ним приключилась. - Федор говорил медленно, затрудненно. Алексей взял его за плечи и, уложив снова, стал торопливо натягивать пимы. В эту минуту Ваня вздрогнул: ему показалось, что у двери кто-то тихонько скребется. Медвежонок поднял уши, вытянул шею. Ваня прислушался. Нет, ничего не слышно... Но вот опять послышался легкий шум. Алексей с топором в руках осторожно стал открывать обмерзшую дверь. Вдруг он отпрянул назад и задвинул засов. - Отец, в сенях кто-то живой! - Ошкуй! Достань, Ваня, пику, огонь запали. Возьми сухую лучину... У дверей опять кто-то заворочался. Теперь все явственно услышали три слабых удара, раз за разом, у Алексея мелькнула догадка: - А может, и не медведь это! Ну-ка, давай огня. Дверь снова открыли. Яркий свет факела осветил сени. У самого порога лежало что-то большое, бесформенное, белое. Не то стоны, не то всхлипывания слышались из груды смерзшейся одежды и льда. Груда вдруг зашевелилась, пытаясь приподняться, громыхая, свалилась и снова замерла. Алексей рванулся было вперед, но остановился, стараясь понять, что же случилось. Федор, страшный, с посиневшим лицом и растрепавшейся бородой, торопясь, спотыкаясь, едва передвигая распухшие ноги, шел к сеням. - Да Степан же это! - ни к кому не обращаясь, строго и неожиданно громко сказал он. Подойдя к большой, беспомощной, но живой глыбе льда, Федор нагнулся, и столько нежности послышалось в его ласковых словах: - Степушка, родной, сейчас поможем тебе... хорошо будет. Слышишь меня, Степанушка? Он схватил могучими когда-то руками бесформенное тело, силясь поднять, но пошатнулся и упал. Ваня заплакал. Тут Алексей, опомнившись, бросился к Федору, помогая ему подняться. Виновато смотрели добрые глаза больного богатыря на друзей. "Простите, слаб стал",- говорил его взгляд. Степана внесли в избу. Медвежонок зарычал и, взъероша шерсть, попятился. Вид Степана был страшен. Сплошной кусок льда покрывал лицо и бороду, спускаясь сосульками на грудь. Шапка смерзлась с малицей и волнистыми волосами. Вместо ног уродливые ледяные бревна. Руки, судорожно вздрагивая, скрюченными, застывшими пальцами стучали о пол. Наверное, первый раз в жизни Алексей растерялся. Он не знал, за что взяться, что делать, и с ужасом глядел на Степана. - Ножом режь, срезай все догола! Скорей, не опоздать бы... не опоздать бы, - чуть слышно говорил Федор. Точными и быстрыми движениями, словно снимая шкуру со зверя, поморы срезали со Степана окаменевшую одежду. Долго возились они, перебрасываясь короткими, отрывистыми фразами... Наконец Степан, совсем раздетый, лежит в постели. Он слабо стонет, голос у него чужой, незнакомый. Алексей и Ваня трут ему изо всех сил ноги, руки, лицо. Постепенно на бело-омертвевшей коже проступают живые краски - кровь начинает приливать к оттаявшим членам. Лишь пальцы левой ноги да два пальца на руке по-прежнему оставались белыми и твердыми. Обмороженное, сейчас опухшее, багрово-красное тело болело все сильнее и сильнее. Степан пришел в сознание, у него жалко дрогнули губы. - Ну-к что ж, спасибо, братцы, за жизнь, - прошептал он заплетающимся языком, - ежели... ежели...- и он поднял руки, шевеля пальцами. Посмотреть на ноги у него не хватало сил: он опять впал в забытье. - Будет жить Степан, - торжественно произнес Федор. На следующий день Степан рассказал, как случилось несчастье. - Спасибо, дверь открыта была, - закончил он. - В сени сумел пролезть. А не то крышка мне, с души бы снялся. - Степан, а стучал ты как, в дверь-то?.. - Головой, Ванюха. Ваня посмотрел на курчавую, как прежде, но побелевшую, точно снег, голову Шарапова, и ничего не сказал.