Читать «Путь к храму» онлайн - страница 165

— А смогу ли я выйти, если мне не понравиться?

— Конечно, ведь Вы же свободны. В отличие от тирании Взрыва, мы соблазняем, а не насилуем — Алхимик как-то двусмысленно улыбнулся, указав на оказавшегося перед ними Мить Митича:

— А ведь всё, когда-то, началось с него.

Николай глянул на невероятно распухшего, потерявшего казалось последние остатки человеческого облика, державного патриота. Его взгляд опустился вниз, проскользнул по бочке, с истёртым хозяйственным штампом на боку, быстро миновал деревянную куклу, и остановился на булькающим в банке уродце, удивительно похожим на гигантский пупырчатый огурец.

Огромные, фосфатные, какие-то все невероятно кривые огурцы вперемежку с напоминающими водоросли укропными стеблями киснущие в трёхлитровых банках — было единственное из еды оставшееся в пустом магазине. Всюду, куда бы не ложился взгляд, были видны лишь бесконечные ряды запылённых пузатых склянок, внутри которых, казалось, затаились какие-то совершенно чудовищные мутанты. Да, в продуктовом отделе, в отличие от винного, где только-только подошло время отпуска продукта, и потому слышался шум настоящей битвы, делать было нечего.

Вздохнув, Николай отвернулся от нагонявших депрессию и тоску уродливых банок и вышел из полутёмного помещения.

Был самый разгар весеннего дня, и самый разгар перестройки, апогей, за которым всегда неизбежно следует быстрый закат.

Николай, прищурился, глядя на солнце, вскипающее на куполах Елоховки. Его захлестнуло пьянящее чувство уверенности, что всё ещё впереди, что всё обязательно, вот-вот, измениться и придёт новое, лучшие. Наверное, то сводящее с ума настроение, разлитое в звенящем, казалось наполненном светом, воздухе, можно охарактеризовать как надежду и свободу. Надежду на лучшее будущее и свободу от навсегда уходящего, на глазах истлевающего, прошлого.

По улицам на которых было так мало машин, что они казались совершенно пустыми, к храму спешило множество людей, пусть скромно одетых, но зато с лицами, не омрачёнными тенью заботы о завтрашнем дне, которая незаметно пригибает голову долу. Нет, все они невольно смотрели вперёд и вверх, куда-то за горизонт, туда, откуда только и приходит свобода. Они о чём-то говорили, спорили. Было видно — всех их объединяет надежда, и что они, так же как и он, опьянены предчувствием скорых перемен, и радуются, предвкушая, неизбежное, так долго ожидаемое и чаемое всеобщее обновление.

Николай влился в этот поток (как он горько осознавал, полный скорбным знанием того, чем всё это кончится) пока таких счастливых людей. Они шли к храму. У его ограды как растревоженный улей роилась беспорядочная толпа. То там, то здесь возникали импровизированные кружки. Кого-то в них слушали, о чём-то в них спорили, ругались а, главное, все пытались понять и предугадать, каким будет это незнакомое, скорое и неизбежное в своей неотвратимости грядущее.

Проходя вдоль ограды, Николай заметил парочку будущих залесских козлов. Они стояли в группе из пяти — шести сподвижников, держа в руках самодельные иконки ещё не канонизированного Николая II, и старательно выводили ноты жалостливых псалмов, собирая подаяния на «канонизацию царя от жидов умученного». Делали они это очень серьёзно, со всем усердием, особенно старался, встав даже на цыпочки от рвения, какой-то, непонятно как затесавшийся в эту компанию, мелкий цыганенок. Сразу было видно, в отличие от остальных, только пытающихся предугадать, что же их ждёт впереди, эти своё уже нашли, уже работают, уже в деле, устроились.