Читать «Путь к храму» онлайн - страница 118

— Так ведь такие же пыльные. Столько же лежали. Вы же сколько уже сюда не заходили? Их надо спиртом протереть.

— Давай доставай. Ищи. Я их промою. Раз взялись сделать — надо сделать — подгоняла не в меру разгорячившиеся старуха.

Николай нашёл лестницу-раскладушку. С усилием расправил её, осыпав кучку трухи и подняв облако пыли. Чихая, полез к верхним полкам. Да, там был всё тот же старый покрытый пылью хлам. Но, увы, тех богатств, среди кучи ломаного бесполезного старья, что сводили в детстве с ума, не было и в помине. Пошарив, он скоро нашёл пару летчицких очков, в растрессковшейся от времени кожаной оправе, и армейских респираторов.

Тётя ушла их мыть и протирать. Николай присел рядом с верстаком. Покрутил ручку. Она поддалась. Удивительно, шло тяжело, но работало! Послышался протяжный скрип, словно кто-то не то стонал, то пел похоронную.

— Может и с машиной не всё так безнадёжно — подумал он, поёжившись от озноба порождённого звуками старого верстака.

Стало даже интересно. Нет, конечно, ему и до этого хотелось посмотреть на старую дядину «победу», но сейчас, когда в нём зажглась искра надежды, что машина, быть может, и не окончательно убита, желания взглянуть резко прибавилось.

Наконец полог был сдёрнут. Когда облако пыли немного рассосалось, взору предстала дядина «победа». На первый взгляд, она неплохо сохранилась. Хоть и пожухла, как и всё в этом мире, но, видно, дядя её последние свои годы тщательно готовил к консервации. Колёса были сняты, стояла на кирпичах, всюду были видны следы какой-то иссохшей обильно намазанной гадости, наверное, какого-то теперь уже позабытого современной цивилизацией консерванта. Николай притронулся к шершавой от этого поверхности, почудилось, что он воочию видит, как кряхтящий старик мажет и мажет свою «ласточку» промасленной кистью, словно готовя себе саркофаг, способный пережить вечность.

Саркофаг.

— Да, именно саркофаг — с какой-то пронзительной ясностью он понял, на что была похожа эта машина. Или даже, скорее, чем она являлась на самом деле, как будто он прозрел её скрытую от обычного взгляда суть. Он даже вздрогнул, он боялся этих время от времени пронзающих его не то наваждений, не то прозрений, всегда резко и неожиданно овладевающих им. Это стало с ним случаться, после того случая, когда его изрезали кавказцы, и он в состояние клинической смерти в охватившем его не то бреду, не то прозрении, ярком, удивительно цельном и логичном, спас целую планету. Планету по имени — Туле (Об этом можно прочитать в повести «Скинхед на планете Туле».)

Нет, конечно же, не мог его родной дядя, гордость семьи, коммунист, атеист и герой поддаться суевериям и тёмным ритуалам, ныне столь широко охватившим слабое духом и умом пришедшее за ним поколение. Просто тогда машины были, одно слово — вещь! Их не бросали, попользовав, так как сейчас. Они переживали своих владельцев, а иногда, даже, и их наследников.

— Ну что скажешь? — торопила тётя.

— Надо внутри посмотреть — ответил Николай.

Он протянул руку к ручке двери, взялся за неё, но что-то удерживало его открыть. Наверное, даже у самых прожженных гробокопателей бывает такое мгновение, когда охватывает слабость и нерешительность, перед тем как, который уже раз, сдвинуть в сторону крышку саркофага. И всё ж таки, подгоняемый тетиным нетерпением, с некоторым замиранием Николай открыл, заскрипевшую протяжным стоном полным невероятной тоски и боли, словно протестуя, что её потревожили, водительскую дверь. И лишь только тогда, когда ему открылась девственная, нетронутая несколько десятилетий пустота салона, он понял, что, не смотря ни на что, на все доводы разума, он до самого последнего момента, боялся, что увидит там, сидящую за вычурном эбонитовым рулём мумию своего дяди в парадном мундире, при всех орденах.