Читать «Путешествие во времени (Сборник эссе)» онлайн - страница 166

Так как пьеса Пушкина была написана всего через несколько лет после смерти Сальери, она не могла не привлечь большого внимания.

Центральное место в этой пьесе имеют слова Моцарта: «…гений и злодейство — две вещи несовместные». В последних строках пьесы Сальери, вспоминая эти слова, которые отвергают возможность его гениальности, говорит:

…Гений и злодейство Две вещи несовместные. Неправда: А Бонаротти? иль это сказка Тупой, бессмысленной толпы — и не б Убийцею создатель Ватикана?

В связи с пьесой Пушкина возникают три вопроса: был ли в действительности Сальери убийцей Моцарта, правильно ли предположение о том, что Микеланджело Буонаротти был убийцей, и, наконец, верна ли основная мысль пьесы о несовместимости подлинной гениальности со злодеяниями.

На первый из этих вопросов Пушкин отвечает безоговорочно положительно, причем, как отмечают исследователи его творчества, он мог иметь достоверную информацию об этом деле от семьи австрийского посла, с которой Пушкин был близко знаком. В дальнейшем мнение Пушкина было подвергнуто сомнению главным образом в связи с тем, что малоизвестное для широких кругов творчество Сальери ценится многими историками музыки и они предпочли бы избежать необходимости признать видного музыкального деятеля виновником величайшего злодеяния. Одним из аргументов, позволявших отвергнуть признание Сальери в совершенном им преступлении, было предположение о его помешательстве. Значение такого аргумента, однако, невелико — если Сальери и был действительно ненормален, он тем легче мог совершить приписываемое ему преступление, которое вообще вряд ли могло быть делом рук вполне уравновешенного человека.

В последние годы вопросом о причинах смерти Моцарта занимался советский музыковед И. Белза, который собрал материалы, подтверждающие вину Сальери.

Гораздо труднее вопрос о том, совершил ли Микеланджело приписываемое ему Сальери (правда, без всякой уверенности) преступление, на который сам Пушкин не ответил. С этим вопросом связано одно довольно загадочное недоразумение. На протяжении многих лет в комментариях к «Моцарту и Сальери» сообщается, что упомянутое в пьесе преступление Микеланджело заключалось в использовании им в качестве натуры распятого по его распоряжению живого человека. Не говоря о малой правдоподобности такого поступка даже в жестокое время итальянского Возрождения, характер подобного преступления не имеет ничего общего с сюжетом «Моцарта и Сальери» и заканчивать одно из своих выдающихся творений столь странным сравнением Пушкин ни в каком случае не мог.