Читать «Птица счастья (сборник)» онлайн - страница 28

Она вернулась домой и стала скидывать со стеллажа глиняные кувшины – последнюю коллекцию Ксении. Имитацию древних раскопок. Ксения сначала обжигала глину, а потом искусственно старила. Кувшины раскупались мгновенно. Художественные салоны не могли удовлетворить спрос и постоянно заказывали Ксении новую партию. Эти кувшины кормили и салоны, и Ксению. Работа была выгодная, но сложнопостановочная. Надо было проделать много операций, прежде чем кувшины принимали товарный вид: сизые от времени, изящные, с длинным, узким горлом.

Надька стала скидывать на пол полугодовой труд Ксении. Кувшины разлетались на крупные фрагменты. Надька топтала их ногами в пыль.

Ксения вернулась домой и увидела пол в черепках и обессиленную Надьку с остановившимся взглядом.

Ксения ничего не поняла, но поняла. У дочери – срыв. А кто виноват? Ксения. Она никогда не пускала дочь в свою жизнь и сама не пыталась проникнуть в ее душу. Не пыталась встать на ее место. Жила без обратной связи. У тебя – твоя дорога, у меня – моя. Я тебя родила, и барахтайся как хочешь. Но ведь и Ксения так жила, без поддержки, без мужского плеча. Что поделаешь, такая участь. Но куда ни погляди, у всех такая участь. Или почти у всех.

Ксения молча стала собирать черепки и молча плакать.

Надька не могла вынести эту покорность. Лучше бы мать изругала ее и даже избила.

Надо жить отдельно. Надо разъезжаться. Соседка продавала однокомнатную квартиру. Очень удобно – вместе и врозь. Но Надька воспринимала это жилье как плевок в лицо. Больше того, как плевок в ее мечты, в ее будущее. Она видела себя только в сером породистом доме с чугунными кружевными балкончиками. Только в просторной двухсотметровой квартире с белыми стенами и белыми занавесками. А на стене – живопись от Левы Рубинчика. Он понимал в современных гениях. И среди всего этого – Надька в кимоно, стилизованная под японку. Так должно быть. И так будет. А пока что бедная Ксения ползает по полу и собирает черепки. Она еще цветет, но уже видны черты близкой старости. Бедная, бедная Ксения. Да и все люди – бедные, бедные… Как мало отпущено природой на цветение, каких-нибудь тридцать лет. И все. А потом пустое доживание в отсутствии любви и смерти.

Надька позвонила Борису, попросила о встрече. Зачем? Непонятно. Они встретились на Ленинских горах, возле церкви. Церковь была открыта. В углу лежала мертвая бабка. Ее отнесли на всю ночь, чтобы она пропиталась святостью и предстала перед Господом в наилучшем виде.

Борис перекрестился, и по его привычному жесту Надька поняла, что он верующий. Надька подумала и тоже перекрестилась.

– Наоборот, – тихо поправил Борис. – Сначала к правому плечу, потом к левому.

– А не все равно?

– Нет.

Надька перекрестилась как положено.

Постояла, вслушиваясь в себя. И почувствовала, что ей стало легче.