– Да ладно, не сам! Я ж видел, как его на подводу грузили, – оскалился Егорка. – Кому другому расскажи.
– Э нет, дружок. Убили Веню. Не топором, конечно, по голове, но на тот свет пристроили. А кроме вас с бабкой, в доме никого с утра не было, сами же и рассказали.
– Я смотрю, горазд ты врать, – хмуро заметил Егор, глядя с неодобрением на Поликарпа Петровича. – Сам же сказал, что человек к Веньке приходил, а говоришь – никого не было.
– Может, приходил, а может, и нет. Я-то его не видел, – лениво заметил Поликарп Петрович.
– Я видел, – неохотно проговорил Егор, шмыгая носом. – На извозчике прикатил. Худой такой, чернявый.
– Ты смотри, какой приметливый, – похвалил его Поликарп Петрович.
– А то, – буркнул, стараясь не подать вида, как ему польстила похвала, Егор. – А нос у него костистый, крупный такой нос, – постарался он показать на себе. – И глаза, как два жука, и все ворочаются.
– Молодец. А лет ему сколько, как считаешь?
– Не знаю. Не старый еще, – дернул худыми плечами Егор.
– А росту какого?
– Ну, пожалуй, с тебя будет, может, чуток повыше.
– Значит, среднего. А одет в чем был?
– В шляпе. Волосы я разглядел, когда он шляпу снял и лоб промакивал, – пояснил Егор. – В костюме и штиблетах.
– Ну а как бы ты его вообще охарактеризовал, ну, на кого он похож? Ну, нэпман, служащий…
– Да фраер он, сразу видно, из бывших. И с извозчиком этак ласково, «голубчик».
– Ты и разговор его слышал.
– Ну да.
– А дальше что?
– Он извозчика за два дома оставил, а я тогда как раз у Васьки был, мы с ним в «орлянку» играли. Видел, как он подъехал и у Васькиного дома встал. Я еще думаю, кто это к ним пожаловал, а тот извозчику велел обождать и вдоль по улице двинул, ну, я за ним. Куда это, думаю? А он к нам. Я его у калитки и обогнал. «Куда это вы, гражданин?» А он так это вежливо: «А я, – говорит, – к Вене, по делу, к жильцу вашему», – и шмыг мимо меня в калитку, юрко так. Я за ним. Он прямиком к Веньке, как к себе домой, поздоровались и бубнить стали, не разберешь чего, потом бутылками гремели, я уж слушать не стал, назад к Ваське побег.
– Когда он приезжал?
– Думаю, часов около десяти, у Васьки в избе ходики с кукушкой, она как раз перед тем десять часов прокуковала. Мы с Васькой смотреть бегали.
– У человека этого в руках было что-то? Сверток. Или, может, портфель, или еще что-нибудь?
– Нет, ничего. А палка была, трость, в смысле. Но так, для понту. Он не хромой вовсе.
– Ну, что мы, товарищи, имеем по делу? – мрачно спросил коллег Поликарп Петрович и сам же ответил: – Дырку от бублика. Было у нас два подозреваемых по делу об ограблении квартиры художника Пичугина, винной лавки и конторы «Кишпромторга». Одного из них нам дважды удалось выследить. Первый раз мы его упустили, а второй раз опоздали. Обошел нас его напарник. Я так думаю.
– Да, – кивнул Ян Карлович. – В заключение патологоанатома точно написано: отравление мышьяком. Все очевидно. Единственный человек, кто мог опознать второго фигуранта по обоим ограблениям, был Венька, вот его и убрали. Я думаю следующее. Этот усатый тип, что приезжал к Вене и, очевидно, убил его, и есть организатор обоих преступлений. Он нашел Веню, подбил его на дело, пообещав долю, а узнав, что мы вышли на след Вени, убрал ненужного и опасного свидетеля. Все, что у нас теперь осталось, это отпечатки пальцев, – развел руками Ян Карлович. – И вот еще что: если исходить из того, что этот же человек был причастен к убийству старого Пичугина, можно смело предполагать, что это человек – близкий к семье Пичугиных. Знакомый, родственник, кто-то из числа бывшей прислуги. И в этом случае доказать его участие во всех трех преступлениях будет крайне сложно, поскольку он вообще мог бывать в доме Пичугиных или до сих пор в нем бывает. Надо отрабатывать круг знакомых семьи. Что вы думаете на этот счет, Поликарп Петрович?
