Читать «Прости, но я хочу на тебе жениться» онлайн - страница 269

— Ну да... — Признаёт Алессандро. — Всем понравилась работа, которую она проделала. Если поедешь в офис, скажи ей об этом. Увидимся послезавтра.

Машина с водителем и Леонардо заводится и уезжает, в то время как Алессандро заходит в здание и вызывает лифт. Он одним глазом проверяет мобильник. Как странно. Ники мне не звонила. Даже ни одного сообщения. Вчера я ещё раз попробовал, а она была вне зоны, потом пробовал в течение всего ужина с американцами, и всё равно не получилось дозвониться. Ладно, это нормально. В любом случае, сейчас всё успокоится. Это был решающий момент для выбора направления кампании, а теперь можно и не напрягаться. Он открывает дверь своей квартиры. С этого момента всё станет проще, намного, так что теперь и я сам смогу заняться свадьбой. Он заходит в свой дом и оставляет ключи на полке при входе. Честно говоря, я до сегодняшнего момента вообще ничего не делал.

— Ники... ты здесь? — может, она уже ушла. — Ники?

Может, она даже не приходила, наверное, решила остаться у себя дома. Кажется, сегодня она должна была пойти со своей матерью заказывать церковь... Но вдруг он видит, что шкаф и ящики её стола открыты. Дверь спальни Ники, такой же, как у неё дома, открыта, а шкаф пуст.

— Нет... что случилось? Меня ограбили? — нерешительно произносит он, почти с надеждой, взволнованный тем, что всё наоборот, что могло произойти кое-что другое, боясь, что этот необъяснимый беспорядок существует по другой причине.

Нет. Скажите мне кто-нибудь, что это не так. Алессандро оставляет свою сумку на полу и начинает бегать по дому, с каждый разом всё более беспокойный, пока не оказывается в своей спальне и не находит его. Письмо. Опять.

— О нет...

Он открывает конверт почти с отчаянием и достаёт письмо, с силой разворачивает его, с яростью, бешено трясёт им в воздухе, встревоженный тем, что там написано.

«Дорогой Алекс, возможно, это не лучший способ говорить тебе такое, но в данный момент я чувствую себя настоящей трусихой». Алессандро не верит своим глазам, думает, что сейчас упадёт в обморок, ему хочется выблевать этот прекрасный завтрак, что он съел сегодня утром, и сожрать все вместе и каждое по отдельности слова этого чёртового письма. Он быстро читает его, едва улавливая смысл фраз, строк, он ищет, копается в страхе найти это оправдание: «Я влюбилась в другого». И, наконец, он останавливается, немного успокоившись, взяв себя в руки, волнуясь чуть меньше. «Мне жаль, это слишком большой шаг для меня. Я поняла, что боюсь, что я не готова». Вот оно. Он дышит медленнее. Только это и ничего более, отлично, это всё равно важно, но это ещё не конец. Он читает до последней строчки. «Так что нам лучше не видеться некоторое время, мне нужно подумать».

Но ведь я ради тебя бросил работу, уехал на остров, на маяк, и ждал тебя там, а потом мы решили быть вместе, потому что хотели этого. Я сменил дом, чтобы стереть любое воспоминание об Элене, переделал твою спальню, чтобы ты могла приходить сюда и заниматься, и чувствовала себя при этом, как дома, свободной или, во всяком случае, независимой. Я даже поехал в Нью-Йорк, вновь нашёл Мауса, и он придумал бесчисленное множество вещей, чтобы я сделал тебе предложение руки и сердца, как ты мечтала, сказочно, как ты любишь, потому что жизнь может быть сказкой, если ты захочешь, если решишь жить мечтой... И теперь ты отказываешься от этой мечты? Ты не готова? Тебе страшно? Ты отказываешься от всего этого? Почему, Ники? Это моя вина? Потому что я был слишком занят? Потому что тебе приходилось соглашаться во всём с моими сёстрами? Из-за подготовки к свадьбе? Из-за тяжести решения? Скажи мне, Ники, умоляю. Он сидит в тишине этого пустого дома, в этих стенах, всё ещё пахнущих смехом и любовью, нашими шуточными гонками, разыгранными ссорами и нежными падениями на кровать, поцелуями во всех комнатах и вздохами, которые всё ещё звучат в воздухе, как лёгкие улыбки, постепенно теряющие цвет. Вдруг Алессандро начинает казаться таким грустным этот дом, словно со стен сошла краска и осталась серая штукатурка, словно цвета диванов, подушек, крёсел, картин и всех вещей, которые они выбирали вместе, вдруг исчезли, стали размытыми, затемнёнными, растворились в воде. По крайней мере, так он всё видит сквозь слёзы, застилающие его глаза.