Читать «Прости меня, если сможешь» онлайн - страница 46

Перепугалась, дуреха, бывает… А потом почувствовал на пальцах мокрое и липкое. И вот тут перепугался уже я. Дальше действовал быстро, как в бою. Подхватил на руке обмякшее, будто ватное тело, в два счета взлетел по лестнице. Второй этаж, ряды закрытых дверей, единственная приоткрытая — в мою комнату. Здесь, стараниями матушки, у меня имелась походная аптечка, мало уступавшая (а то и превосходившая) полевую укладку Камиллы. Содрать с темной платье было делом минуты. Начни я его расстегивать да развязывать — получилось бы дольше, конечно, но я попросту вспорол плотную ткань заклинанием и испытал при этом легкое мстительное удовольствие — просил же, чтобы я этого кошмара больше не видел! Самая упрямая, да? Заклинание вышло корявоватое, и в другой момент я бы здорово на эту тему подосадовал, но, когда я отвел в сторону влажные, липкие полы того, что раньше было платьем — посторонние мысли из моей головы вылетели.

Два длинных тонких разреза начинались у темной от подмышек и заканчивались чуть ниже ребер. Ровные, почти параллельные, недостаточно серьезные, чтобы стать угрозой жизни или здоровью, но достаточно глубокие, чтобы кровь до сих пор не свернулась. И я прекрасно знал, что, когда вчера вечером темная принимала душ — ничего, даже отдаленно похожего на это, на ее теле не было. Нанести эти раны могла только она сама. Зло и цветисто выругавшись, я встал и спустился на вниз, на кухню, потом зашел в ванную, чтобы вернуться к себе в комнату с полотенцами и тазом горячей воды. Мрачно промывая раны Лизы Миллс, я старался не слишком глазеть на девичьи формы — пусть и скрытые от взора нижним бельем, но все равно вполне приятные. Чтобы отвлечься от мелькнувших перед глазами воспоминаний о вчерашнем вечере, я принялся репетировать речь, которую толкну Томасу, как только доберусь до этого недостойного отпрыска уважаемого семейства.

Основными мотивами можно было назвать «Во что ты втянул меня, ублюдок?» и «Если это аукнется моей сестре — я намотаю тебе на колени твои же кишки».

На мой взгляд выходило убедительно. И вполне по-дружески.

Промытые, царапины по-прежнему не выглядели опасными — только кровь по-прежнему сочилась, но это даже хорошо. Бог знает что могло налипнуть на них с платья, к тому же, я понятие не имею, чем темная себя резала — так что, пусть уж лучше все инородное вынесет с током крови. Перекись зашипела и вспенилась сперва белой, а потом розоватой пеной над первым из порезов. Я дождался, пока она завершит свою работу, отер салфеткой излишки перекиси, и потом нанес на рану желтовато-белую пасту из тюбика, размазывая и плотно прижимая к коже девушки. Гемостатическая паста на воздухе очень быстро прихватывалась к любой влажной поверхности, надежно и эффективно закрывая мелкие порезы и останавливая кровотечение при средних. Более серьезные, конечно, приходилось все же шить, прибегая к помощи отрядного целителя — издерганного, усталого, от избытка работы перманентно магически истощенного… Я мотнул головой и непрошеные воспоминания развеялись, а взгляд сосредоточился на пасте, которая успела просохнуть, обретя структуру плотной мелкопористой губки и порозоветь, слегка пропитавшись кровью Лизы.