| These companies are bitten by the small flea of remorse every now and then and they want to pitch a few coins into some fund for luck. | Время от времени эти компании кусает крошечная блоха раскаяния, и тогда они готовы потратить несколько монет на какой-нибудь фонд. |
| It's never many coins that they want to pitch; the remorse bug that bites them is never a very large one. | Денег никогда не бывает много - блоха раскаяния для этого слишком маленькая. |
| You may be able to stretch it to cover your project though, Vanhoosier." | Тем не менее на ваш проект должно хватить, Ванхузер..." |
| So we had our appropriation and our travel, Miss Holly and myself. | И вот мы получили ассигнования и отправились в путь, я и мисс Холли. |
| Holly Harkel had often been in disrepute for her claims to understand the languages of various creatures. | У Холли Харкель сомнительная репутация из-за ее утверждения, будто она понимает язык различных существ. |
| There was special outrage to her claim that she would be able to understand the Shelni. | И особенно на нее сердились, когда она говорила, что поймет язык шелни. |
| Now that was odd. | Вообще-то это странно. |
| No disrepute attached to Captain Charbonnett for his claim to understand the planetary simians, and if there was ever a phony claim it was this. | Капитан Шарбонне не приобрел дурную репутацию, когда заявил, что понимает обезьян планеты, а если и существовало когда-нибудь вздорное утверждение, то именно это. |
| No disrepute attached to Meyrowitz for his claim of finding esoteric meanings in the patterns of vole droppings. | Не бранили и Мейровича, когда он сказал, что отыскал тайный смысл в расположении экскрементов полевок. |
| But there seemed something incredible in the claim of the goblin-faced Holly Harkel that not only would she be able to understand the Shelni instantly and completely but that they were not low scavenger beasts at all, that they were genuine goblin people who played goblin music and sang goblin songs. | Но утверждение гоблинолицей Холли Харкель все сочли невероятным - утверждение, что она не только полностью понимает шелни, но и что они вовсе не низкоразвитые животные, питающиеся падалью, а настоящий народ гоблинов, и у них есть своя гоблинья музыка и гоблиньи песни. |
| Holly Harkel had a heart and soul too big for her dwarfish body, and a brain too big for her curious little head. | У Холли Харкель душа была слишком велика для тела гнома, а мозг слишком мощный для такой маленькой головы. |
| That, I suppose, is what made her so lumpy everywhere. | Я думаю, именно это и делало ее такой неуклюжей. |
| She was entirely compounded of love and concern and laughter, and much of it bulged out from her narrow form. | Она целиком состояла из любви, заботы и смеха, и все это выпирало из ее маленькой фигурки. |
| Her ugliness was one of the unusual things and I believe that she enjoyed giving it to the worlds. | Ее уродливость была совершенно необыкновенной, и, мне кажется, Холли с радостью демонстрировала ее миру. |
| She had loved snakes and toads, she had loved monkeys and misbegottens. She had come to look weirdly like them when we studied them. | Она любила змей и жаб, любила обезьян и незаконнорожденных и когда изучала их, становилась на них похожа. |
| She was a snake when we studied them, she was a toad when they were our subject. | Когда изучала змей, сама становилась змеей; она была жабой, когда жабы были предметом ее изучения. |
| She studied every creature from the inside of it. | Она изучала всех существ изнутри. |
