Читать «Продай твою мать» онлайн - страница 34

А второе, что полоснуло меня по сердцу, - исчезновение со стен наших портретов. Свадебного портрета мамы и папы. Двух улыбающихся рожиц, моей и Лии, в овальных рамах. Не было и старых пожелтевших портретов дедушки и бабушки. На тех местах, где они висели, теперь остались пятна, чуть потемнее остальных обоев, и черные дырочки от вырванных гвоздиков, на которых рамы крепились.

Когда мы вошли в дом, жена хозяина, высокая женщина в темном платье, со светлыми волосами, собранными сзади в пучок, точь-в-точь как у моей мамы, расставляла на столе посуду - они собирались ужинать.

- Ставь еще тарелку, - сказал хозяин. - Видишь, гостя привел.

Хозяйка подняла на нас глаза - они были у нее грустные, словно она только что плакала, - и, ничего не сказав, направилась к буфету.

- Как тебя звать? - спросил хозяин.

Я сказал. Тогда и он назвал себя.

- Винцас. Винцас Гайдис. Запомнил? На это имя оформлен теперь дом. Все по закону.

На столе стояли три тарелки. Хозяйка поставила четвертую, для меня. И, словно угадав мою мысль, Винцас спросил:

- А где Лайма? Ей что, нужно особое приглашение?

На лестнице, спускавшейся со второго этажа, где прежде были наши спальни, послышались легкие шаги, потом показались голенастые загорелые ноги в тапочках, мягко переступавшие со ступени на ступень. Затем - низ ситцевого платьица, рука, скользящая по перилам, и... чудо из сказки. Золотоволосая кудрявая головка с большими серыми глазами, коротким носиком и капризными губками, сложенными бантиком. Точно такими рисуют в детских книжках героинь, и каждый раз, когда я перечитывал эти книжки, я испытывал легкое состояние влюбленности. Эта девочка прямо сошла со страниц моих книг, она была ожившим предметом моего тайного обожания. Ей было примерно столько же лет, сколько и мне. На меня она взглянула как принцесса на жалкого раба - скользнула взглядом, чуть скривив губки, и села на свое место, больше не удостоив своим вниманием.

- Садись и ты, мальчик, - сказала хозяйка, слабо улыбнувшись.

- А можно... сначала руки помыть? - поднял я свои руки ладонями вверх.

- Конечно, - одобрительно сказал Винцас, закуривая новую сигарету, и кинул на дочь недобрый, исподлобья взгляд. - Тебе, Лайма, не мешает поучиться у этого мальчика аккуратности. Встань из-за стола! Марш мыть руки! И ему покажешь.

Девочка передернула плечами и недовольно встала, так и не подняв глаз от стола.

- Ему нечего показывать, - сказала она. - Он сам все знает в этом доме.

- Тебе откуда известно? - удивился отец.

- У него это на лице написано.

- Вот как? - выпустил струю дыма в потолок Винцас. Значит, тебе ничего объяснять не нужно... и ты будешь держать язык за зубами.

- Он что, у нас жить будет? - недовольно поморщила носик Лайма.

- Не твоего ума дело.

Лайма подняла на меня свои огромные серые глаза, и ничего, кроме презрения к моей особе, я в них не прочел.

Так решилась моя судьба. И на много лет вперед. Мог ли я тогда подумать, что Лайма, это чудо из детской сказки, станет со временем моей женой, а Винцас - дедушкой самого дорогого для меня существа на земле, моей единственной дочери Руты, которая в Израиле сменила это литовское имя на еврейское имя Ривка, в память своей бабушки, моей мамы, убитой... О том, кто ее убил, я узнал намного позже, и, когда узнал, чуть не свихнулся при мысли, насколько запуталась вся моя жизнь.