Читать «Приют святой Люсии для девочек, воспитанных волками» онлайн - страница 4

Чем она собирается заняться с Искусителем? Чем вообще с ним занимается каждую ночь? Меня мучает скорее страх, чем любопытство. Сестра по пояс исчезает в зарослях меч-травы, превращаясь в опаловое пятнышко, движущееся к болотам. Иногда жужжание насекомых перекрывает рев диких аллигаторов. Довольно странный звук для подобных чудищ: протяжный и гортанный, он звучит жалобно и в то же время грозно, как голос отца, когда тот сердится. С тех пор как наш вождь уехал, я часто слушаю эти вопли. Все-таки какое-то утешение.

Осси покидает царство лунного света и серебристого рогоза, исчезая под темным пологом мангровых деревьев. А потом вдруг возникает новый звук.

Я бреду по краю болота, не решаясь следовать за ней. И это уже не в первый раз. Здесь для меня своего рода географическая граница. В школе мы изучали широту и долготу, и я мучительно краснею оттого, что границы моей любви и смелости очерчиваются с такой проклятой точностью. Иду по невидимому пунктиру, стараясь разглядеть сестру в темноте. Ночь обволакивает меня темным сиропом, влажным и непроницаемым. Я стою неподвижно, пока Осси не исчезает из виду.

– Осси! – тихо зову я.

Испугавшись звука собственного голоса, я бегу обратно к бунгало. В конце концов, это ее тело и она вольна распоряжаться им, как хочет. Ей самой нравится эта влюбленность. Как прикажете лечить пациента, который ни на что не жалуется?

Рев за моей спиной усиливается, и я прибавляю шаг.

Многие думают, будто аллигаторы подают голос лишь от голода или с тоски. Но эти люди явно не слышали этого красавца.

Наша шепелявая учительница естествознания любит повторять, что люди отличаются от зверей способностью говорить. Но зря они так задаются. Аллигаторы общаются друг с другом и с луной по-женски выразительно и эмоционально.

В детстве мы боимся разбалтывать чужие секреты, опасаясь, что нам за это достанется. Дело в том, что у меня тоже появляется кавалер. Но я ничего не говорю Осси или кому-либо еще.

Проснувшись, я с облегчением вижу, что Осси лежит на своей кровати и улыбается во сне. Она вся исцарапана, из спутанных волос свисает бородатый мох, ночная рубашка порвана в нескольких местах. Я наблюдаю, как на ее лице отражаются счастливые сновидения, в которых для меня места нет. А потом иду на берег канала изучать нашу местную библию борьбы с аллигаторами. Снаружи все еще темно, и на небе слабо мерцают звезды. Покачиваясь от недосыпа, я бреду вдоль причаленных лодок – единственное человеческое существо на много миль вокруг, которое не спит в этот час. Заря на болотах похожа на тихий апокалипсис. На всем лежит печать бесконечности, по неподвижной воде расходятся круги. Море травы, красная полоска на горизонте – в этом есть что-то потустороннее.