Читать «Призрачно всё...» онлайн - страница 83

Боль тем временем нарастала, словно кто-то бензопилой методично разделял его надвое снизу вверх… Реальность приближалась, обступала. Обрывками, клочками, фрагментами падала откуда-то сверху… Впрочем, кто бы подсказал еще, где здесь верх, а где низ…

И вдруг — словно штекер воткнули в гнездо — все вокруг зашевелилось, затерлось, заговорило, захлюпало. Доктор начал чувствовать, окружающее обрело леденящую, знобящую липкость. Зубы застучали, все тело начало колотить, только… Его ли это тело?

— Тужься, шалава, — что-то объемистое маячило у него над головой, кричало, то и дело постреливая в самый нос запахом прогорклого масла. — А то, как срать, так все горазды… Опять не ту кокору выдавила, кикимора! Я Барабиху убью как-нибудь, дождется она у меня, точно. Говоришь ей, клизми как следават, а она тупая, блин, нормально кишки прочистить не может!

— Замолчи, Антоновна, — урезонивал «прогорклую» тягучий грудной голос. — Девка, похоже, за туманом бегала на пару минут.

Откуда-то снизу поднимался то ли вой, то ли скулеж, который Изместьеву доводилось слушать лишь однажды, когда на его глазах грузовик переехал задние лапы овчарке… Сейчас скулеж-вой то затихал, то поднимался снизу с новой силой.

— Ыгы, — снова прогоркло дунула Антоновна. — И, пока бегала, навалить кучу успела. А кому убирать то? Мне ить убирать-то! Да не скули ты так, засранка! И без тебя тошно!

Огромная подслеповатая лампа дореволюционных времен свисала с обшарпанного потолка, ее свет заслоняли мутные расплывчатые силуэты коллег в масках. Их глаз он разглядеть не мог, — мешала боль в промежности. Невыносимая, сверлящая. И этот пронзительный скулеж…

— Тужимся, девочка, тужимся, — спокойно и настойчиво твердил грудной голос. Что-то подсказывало Изместьеву, что он принадлежал его коллеге. Проступала в нем этакая рассудительность. — Не обращай ни на кого внимания. Ты должна справиться, не первородка, чай!

Боль тем временем нарастала, ее невозможно было терпеть. Из-за нее смысл сказанного коллегой до Изместьева дошел не сразу.

«Первородка? Кто первородка? О чем это они?»

Только тут он понял, что истошный скулеж, способный вывести из наркоза слона, принадлежит… ему. Вернее, его голосовым связкам. Ничего особенного, нормальный стон роженицы…

Кого???!!! Роженицы?!

— Да кончится когда-нибудь оно или нет?!! — продолжала прогоркло «впаривать» Антоновна. — Что, что… Говно, вот что! Кто ж перед родами столько жрет?! Дыши правильно, тебя ж учили! Тужься, тужься!

Догадка долбанула его наподобие разряда дефибриллятора: это покруче пожизненного заключения. У Робинзона Крузо — и то удел полегче будет. Это не его горло, не его тело. Он рожает, на столе… А, может, все-таки… За столько лет можно отвыкнуть. Только он не может припомнить столь… дерзкой экзекуции. Не было в его жизни ничего подобного. Не было! И быть не могло!

Он по-другому чувствует, по-другому сложен. Совершенно иные ощущения. В горле словно кто-то наждачкой «пошурудил»… Боже, его интубировали, ну конечно! Тяжелые роды, он отключился, вернее, она… И в это время, как и в Поплевко, поменялось внутри все. И какое время на дворе — одному богу известно. И как его зовут… ее. И сколько лет… И замужем ли… Вот это финиш! Что может быть круче?