Читать «Пригоршня власти (Павел II, Том 3)» онлайн - страница 29

Тем временем все то, что еще недавно называлось штабс-капитаном Михаилом Макаровичем Синельским, было бережно перенесено в лепилчасть, и главный патологоанатом Тувлага уже намеревался рассечь ему разные полости на предмет изъятия возможных внутренностей, свидетелем чему Имант решительно быть не хотел, хотя и оказался в санчасти вместе с прочими. Сквозь грязное окошко был виден ему освещенный прожекторами плац посреди бараков, где по приказу Днепра сколачивали неумелый помост. К мертвому куму не испытывал он никакого чувства, хотя видал на своем веку и куда как более злых. Поэтому жалел, что загнулся кум, а не сумасшедший спецпредст в синем мундире, вот таких полоумных даже Имант никогда не видел. Долго такой не протянет, это радист по опыту знал, но покуда дымом изойдет - еще всему лагерю душу запомоит.

Помост сколачивали плохо и криво, но без лени: всем, кто трудился, раздали бирки с надписями: "пятый", "шестой", "седьмой". Кстати, всех жутко интересовало - рубить головы будут десятым, или просто отстреляют лишку, говорили об этом очень отстраненно, и собственную голову никто из пускавших сплетни в учет не брал, словно именно она ни в коем случае не отрубаема. А от расстрела так и давно всем по прививке сделали. Ничего никому не будет, кроме тех, кто на помосте.

А кто попадет на помост - знал только Днепр. Начало светать, из хозчасти потащились со свертками: весь кумач, какой остался от советской власти, сейчас намечался к использованию, Днепр хорошо знал, что эшафот застилают красным и черным, но черные флаги анархистов в хозчасти заготовлены не были. Зато заранее заготовил Григорий Иванович метровые палки, снаружи деревянные, внутри свинцовые, и все - в черно-белую полоску, "гаишницы". Их он давно берег для казни, а теперь предстояло использовать. Часа в четыре утра, сторонясь прожекторных лучей, Григорий Иванович вышел к особбараку и навесил на него с четырех сторон по жестяному белому квадрату с черной цифрой "10". Прочие зеки могли спать спокойно, хотя недолго: казнить их он не собирался, но их присутствие предполагалось. Григорий Иванович Днепр плевать хотел на все считалочки. Он попросту собирался целиком казнить барак номер десять, барак ГАИ.

Где-нибудь в Узбекистане, или, скажем, в Молдавии, - последнюю указом императора и Политбюро от двадцать второго переименовали в Заднестровье, наверное, даже и не все фрукты еще с деревьев сняли, а над окрестностями Великой Тувты уже прочно властвовала зима, и те минус десять по Цельсию, что констатировал к утру внешний термометр санчасти, можно было считать оттепелью. Синие гвардейцы Днепра привели каких-то доходяг и заставили их утоптать дорожку от десятого барака к помосту, застеленному кумачом. Доходяг увели, гвардейцы, все как один паратые и злые, словно некормленные бультерьеры, остались; на помост кое-как втащили деревянную колоду, наподобие тех, на каких рубят мясо. Топоры Григорий Иванович Днепр не доверил никому, пошел в мастерские и лично их заточил.

В пять тридцать из динамиков во всю мощь грянул над лагерем государственный гимн "Прощание славянки", вот уже десять дней как обязательный к исполнению перед всеми важными церемониями. Патологоанатом уже зашил безразличные останки кума, накрыл их оставшейся от времен культа личности простыней. Григорий Иванович вытащил из письменного стола открытку с изображением бюста государя Павла Первого работы скульптора Шубина, перекрестился на нее; изображения нынешнего императора до Великой Тувты еще не дошли, но портретное сходство двух Павлов вполне позволяло, не впадая в государственную ересь, заменить одного другим. Григорию Ивановичу очень нравилась идея, что теперь империя. Древний Рим тоже пятьсот лет дурью маялся республиканской, покуда сообразил, что без императора один бардак будет. Павел там или не Павел, а хорошо, что император. Моритури тебе салютант.