Читать «Приговор некроманту» онлайн - страница 157

– Уж с год.

Позади зашуршал Сатана, заурчал, заскреб лапами, полыхнуло заревом, и вместо котищи палату заполнил огромный полосатый зверь. Костяные пластины его клацнули, обнажились длинные, как сабли, клыки, и из пасти вперемешку с недовольным урчанием донеслось:

– Худо, повелитель! – В глазах инфернальной кошки мелькнула тоска. – Чувствую беду.

– Куда уж хуже, – отмахнулся я.

Однако зверь не дал мне закончить:

– Коба углы сглаживает, юлит, не хочет пугать. Ворон открыл на тебя охоту по всем измерениям, и фантомные звери, вместе со своими хозяевами, рыщут, копытом землю роют. Он им вечную магию пообещал. Сам не слышал, но кто-то в мире мертвых об этом обмолвился. И главное, что для охотников хорошо, тебя не обязательно целиком приносить. Головы твоей Черному вполне достаточно.

Картинка этого мира постепенно начинала блекнуть и линять. Серджо, человек вроде бы неглупый и по-своему, по-магически, безобидный, показался мне вменяемым парнем. Однако я не учел того, что в одиночестве можно и головой повредиться. Многие годы в заточении, ментальное общение, не способное заменить обычный человеческий разговор, обида на весь этот мир смогли зародить в воспаленном мозгу великого Черного Ворона какую-то сверх идею, и он почему-то спроецировался на мне.

– Подождите! Я должен вам кое-что рассказать…

Во дворе завизжали тормоза, послышались гулкие хлопки дверей, и гном, быстро забравшись на подоконник, высунул голову в приоткрытое окно.

– Полюбуйся, хозяин, – недовольно выдал он. – Пришли за тобой. Двое с топором, один с носилками.

Я быстро добрался до окна и взглянул вниз. Увиденное мне не понравилось. Огромный черный пикап перегородил выезд из двора, и из него выбрались четверо. Один, высокий, в кожаной куртке и высоких берцах, махнул рукой троице, и те почти синхронно двинулись к черному ходу, и если первый был человек, то трое остальных уж точно к таковым не принадлежали. Они были не мертвы, но и не живы. Одеты существа были одинаково, в длинные серые плащи, шляпы с широкими полями и тяжелые черные ботинки. Движения их были плавны и неторопливы, но все же передвигались они стремительно, иногда расплываясь в воздухе, но тут же останавливаясь. Двигались они так, будто бы не по собственной воле, а «кожанка» дергал их за ниточки.

Вдруг одно из существ остановилось, будто бы заколебавшись, и подняло голову, открыв беззубую пасть.

– Ложись! – Сатана сбил меня с ног, и я было собрался возмутиться, однако что-то с чудовищной силой ударило во фрамугу, и дождь из осколков стекла и щепок осыпался в образовавшуюся брешь. Вместо окна образовалась зияющая обнажившимися кирпичами дыра, и у меня не осталось сомнения. Эти парни пришли по мою душу.

В комнату ворвался Фалько. За год он почти не изменился. Разве что прибавилось на висках седины да шрамы на левой скуле.

– Живой! – Мы неожиданно для нас обоих сердечно обнялись, и принц, отстранившись, бросил на кровать вещи. – Одевайся, маг, нам пора уходить. Личи тут и их пастух.

Я принялся судорожно одеваться, а на шум уже начала собираться толпа, и первым в разгромленную палату ворвался полковник Себяткин. Остановившись у порога, он, видимо, потерял дар речи. Сначала док сконцентрировал все свое внимание на бреши в стене, потом перевел взгляд на гнома. Недоумение сменилось удивлением, но тут было еще на что посмотреть. Фалько он, казалось, даже не заметил. Его высочество предпочел местную маскировку и теперь щеголял в майке, джинсах и кроссовках на босу ногу. Шрамы, мускулистый торс и конский хвост можно было увидеть повсеместно, и это не вызывало лишних вопросов. Сатана же произвел впечатление, какое только может произвести на неподготовленного человека существо в полторы тонны весом, ростом в холке под два метра и длиной без хвоста, по меньшей мере, в пять. Чудовищный гребень и горящие глаза с узкими зрачками, длинные когти, без труда вспарывающие доски пола, могли испугать кого угодно. Надо отдать должное боевому офицеру, свой испуг Себяткин не показал ни на миг. Он просто поспешил захлопнуть дверь, пока не набежали всполошенные пациенты и медсестры, и, прислонившись к ней могучим торсом, сухо поинтересовался: