Читать «Прекрасное далёко (Сборник рассказов)» онлайн - страница 26

А мне почему-то стало ужасно неловко, даже в жар бросило.

— Это я так, — говорю. — Шутки ради.

Дэн на это только хмыкнул:

— Ну-ну. Давай дальше поглядим.

Поглядели. Пока Мида одевалась, мы прочитали ужасно много стихов, они были написаны то ёлочкой, то крест-накрест, то по диагонали, состояли из очень понятных слов, но оказались даже не ругательными, а так. Совсем никак. Просто слова.

А рифма попалась только один раз: «Давным-давно — говно».

И всё это время мне хотелось выжечь себе глаза и провалиться сквозь землю. Зато Дэн очень радовался. Говорил, что он тоже поэт, не хуже меня — и точно, выдавал рифмы, которые гораздо оригинальнее звучали.

Когда Мида вышла, вся в розовом, и в розовом боа из искусственных перьев, и в туфлях на золотой подошве, и засыпанная золотой пудрой, я уже сильно жалел, что сказал им про Саторини. Мне было дико стыдно, в жизни не было так стыдно.

И когда Мида спросила: «Ну, мальчики, как стихи?» — я сделал морду, как на той фотографии, и сказал:

— Я чего-то разочаровался в этом деле. Не хочется больше стихов писать. Пойдёмте лучше смотреть картинки.

.

В Арт-Галерее было полно народу, но на нас глядели, как на диво. Оно и понятно: боевых киборгов тут не водилось, не то место. Зато генномодифицированных или трансформов толкалась пропасть: и девицы, переделанные из парней, и парни, недоделанные до девиц, и дамочки с имплантатами везде. И пожилые господа с пластмассовыми лицами и искусственной сединой, а с ними — искусственные создания непонятного пола с периферией, замаскированной под пирсинг. И детки с мрачными глазами старых ведьм. И какие-то эфемерные, манерные, бледные существа вяло переставляли длиннейшие ноги и посматривали на публику из-под тяжёлых век — взгляды у них были такие, что оторопь брала.

Одеты они все были шикарно и глупо, как по телеку.

Мида была в восторге. Она сияла в своём незатейливо-розовом, как лампочка, и разглядывала всю эту кодлу с почтительным любопытством. И щебетала:

— Ах, мальчики, вот это — настоящая богема!

А мне эта настоящая богема не особо нравилась. Не чувствовал я себя как дома. И сам музей мне не особо понравился, хотя я его как-то смутно припоминал сквозь туман. Неуютно мне тут было, будто под прицелом стоишь. Изменился я после смерти.

Настоящая богема не рассматривала картинки и прочее, что там было выставлено — она тусовалась. А я осматривался и удивлялся. Ну что за штука это искусство?! Вот, например, стоит кусок какой-то железяки, к нему микросхемы приклеены суперклеем. Сверху — кукольная головка. Называется «Нежность». А я — тупой киборг, какой в этом смысл, хоть убей, не могу понять.

Зато Дэн веселился: нашёл унитаз, из которого бьёт питьевой фонтанчик, и ржал, как дурак. «Источник Истины» подписано — умора, до чего смешно, ага. Как раз на уровне дэнова понимания шуточка.

А я сам, господин Саторини, оказался — художник-ногист. В смысле — краску по холсту ногами размазывал. Иногда — босиком, иногда — в ботинках. Краска, большей частью, чёрная, коричневая и желтоватая такая. Общий вид — будто я по дерьму ходил, а потом об холст ноги вытер. При чём тут солнце и трупы пылесосов, понятия не имею. И закрадывается мысль, что и при жизни не знал.