Читать «Предания вершин седых» онлайн - страница 184

— Как ты, Зоренька? Здорова ли? — вот первое, о чём она спрашивала, когда они виделись.

— Всё благополучно, моя родная, — отвечала та.

В её глазах Леглит читала тоску, но не могла этому помочь. Никак и ничем...

Зимой строительной работы становилось меньше, но всё же находилось достаточно дел. У Леглит освобождалось время для скульптурного творчества, а также живописи (почти все зодчие были и художниками). Статуи и статуэтки, портреты, рисованные и изваянные из мрамора — этим она тоже немного подрабатывала, стараясь использовать любую возможность. Вот только посадки «зелёных лёгких» города прекращались до весны; если в тёплое время года Зареока могла на целый день уходить из дома под предлогом работы, то как объяснить родительницам свою отлучку зимой? Встречи наяву стали слишком затруднительны. Видеться в снах? Но сон зодчему требовался для восстановления сил, а всякое вторжение в него этому восстановлению препятствовало — последующий день мог просто пойти насмарку, Леглит выбилась бы из рабочей колеи. Спать ей требовалось обязательно — крепко, глубоко и не менее восьми часов кряду, без перерывов. Даже если работы бывало не так много, она отсыпалась про запас, чтобы к наступлению тепла быть собранной, лёгкой на подъём, свежей, отдохнувшей и готовой снова трудиться с полной отдачей.

С поздней осени и до первой весенней капели она не заглядывала к Театео, отпустив волосы в свободный рост, но как только пригрело солнышко, а воздух из резко-морозного и сурового стал влажно-мягким, нежно и приятно заструившись в лёгкие, Леглит сразу же устремилась в цирюльню. Вышла она оттуда размашистым шагом, сосредоточенно надвинув шляпу на лоб. Ничего, кроме этой шляпы, не было между её головой и небом: всё осталось на полу и было сметено подмастерьем Ганстаном в совок.

А однажды Зареока сообщила растерянно, со слезами:

— Ко мне сватается одна кошка-вдова... Родительницы хотят, чтобы я приняла её предложение.

Ледяной панцирь сковал грудь Леглит. «Да, госпожа Олириэн права. Одиночество — единственный путь. Всё это было обречено с самого начала», — вот уже в который раз она так думала, но то и дело позволяла себе на что-то надеяться, а сейчас пришло последнее и окончательное подтверждение, могильно-холодное и мертвящее, убившее последнюю надежду. За ним не было будущего, только сумрак и безысходная пустота. Как ночь, после которой никогда не настанет рассвет. Даже удивительно, как она раньше жила — до Темани, до Зареоки. Жила и не мучилась, с честью и даже с гордостью неся бремя своего зодческого призвания. Видимо, придётся вспомнить те времена...

— Что ж, — сказала она глухо, — наверно, это наилучший выход. Твои родительницы правы, я тебе не пара. Да и сама ты видишь: работа вытесняет из моей жизни всё остальное. Это моё призвание, моя стезя. Этот путь не из лёгких, но раз уж я его выбрала, то пойду до конца. А ты... будь счастлива.

Круглые слезинки скатывались по щекам Зареоки — к слову, в последнее время заметно похудевшим. В её фигуре тоже начала проступать хрупкость, но Леглит не решалась спросить о её здоровье: боялась услышать что-то страшное и печальное.