Читать «Праздничная культура Вологодского края» онлайн - страница 55

Характерно, что на рубеже веков даже типично хороводные игры превращались в обычные пляски. Это отмечалось, например, М.Б.Едемским. «Игра «во лузях» — ничто иное, как пляска, при которой из стоящих друг против друга шеренг молодцев и девиц поочередно выходят парочки и под песню «Во лузях», став друг против друга, притоптывают и выставляются то одним, то другим боком вперед со взглядом, обращенным все время на партнера («косятся»), а затем сходятся и вертятся в одну и в другую сторону, ухватываясь попеременно то правыми, то левыми локтями».

В некоторых местах отношение к пляскам старшего поколения было подчеркнуто отрицательным. Резкие, динамичные движения и повороты участников пляски, верчение, притопы и т. п. в сравнении с плавными и медленными движениями старинных «кружков» и «городков» воспринимались как греховные и непристойные. Примерно такое же отношение было и к новейшим игровым припевкам: «Вот заладили Яшку да Яшку», — ворчали старушки во время святочных плясок в Сольвычегодском уезде, имея в виду вошедшую в моду в конце 90-х годов плясовую песню. Особенно отрицательным могло быть отношение к нововведениям в старообрядческих деревнях. В ряде мест девушкам, а иногда и женщинам, плясать запрещалось вообще (д. Вострое) или нельзя было плясать поодиночке (д. Наумовская).

Тем же объясняется и особое отношение и внимание к тому, как держится молодежь во время пляски. В этот ответственный момент зачастую определялась репутация молодых людей, причем важную роль здесь играли старые женщины. Очень выразительную картину молодежной «игры» оставил, например, крестьянин из д. Ягрыш. «Меня всегда поражало то, как держала себя девушка, когда ей надо было ходить; она как будто плывет: сарафан не шелохнется, голову держит прямо, несколько свысока; по сторонам не смотрит, она знает, что в это время за ней наблюдают обсотни любопытных глаз… Парни также играют чинно. Разве иной только позволит себе притопнуть ногой в такт песне». Такая сдержанность в пляске сохранялась и в 10-20-e годы нашего века. Так, в д. Антипинская девушки в пляске даже «не трепенуцца». Если кто-нибудь ногой топнул, «бабы осудят, это уже не девка». Неприязненное отношение старшего поколения к танцу «с притопом» объясняется, видимо, тем, что это один из самых старых танцев, известных народам Русского Севера, который еще прочно ассоциировался с «пагаными» «языческими» увеселениями предков, осуждаемыми церковью. У русских он чаще всего назывался «топотун» или «топтуха», а в Вологодском крае был известен под названием «русского». Старые, «языческие», формы этой пляски, сохранялись в некоторых деревнях до 20-х годов нашего века. Вот, к примеру, описание из д. Монастыриха, относящееся к этому периоду: «Танцуют неуклюже, громки топая ногами. Весь танец состоит в том, что девушки ходят друг за другом и топают. Так же танцевали и на памяти старух». Похожие впечатления сохранил от своей поездки по Бережнослободский вол. и Л.Скворцов: «Народных танцев под песни здесь нет: пляски состоят из топанья ногами с загнутой вверх головою в одиночку парнем или девицею.» Любопытно, что этот тип танца сочетается и с особого рода напевами. Например, в д. Монастыриха: «Поют частушки, но… громко и визгливо выкрикивая, и чем громче, тем считается лучше». А вот наблюдения Л.Скворцова: «Характерных песен или русских народных мотивов здесь не услышите: самая лучшая песенница (запевалка) знает их не более десяти, причем все на одни и те же три мотива с диким взвизгиванием и хрипотой». Интересно, что подобное же впечатление производили на наблюдателей и исследователей прошлого века напевы и пляски восточных финно-угров (бесермян, удмуртов, коми-пермяков), у которых, по-видимому, дольше сохранялись архаические танцы и напевы, ранее распространенные более широко.