Читать «Правою - греби, левою - табань!» онлайн - страница 5

Так вот пятьдесят следующих лет мама проработала костюмером и, едва ей перевалило за шестьдесят, сподобилась доверия, сделалась выездной. И с труппой Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко поехала аж в ФРГ. И где-то под Дюссельдорфом, средь дубовых куртин, тормознул сияющий диво-автобус «Бегущий олень», и немецкий сотрудник, сопровождающий труппу, пригласил русских деятелей театра осмотреть типичный немецкий ландшафт — дамам по левую сторону автобана, джентльменам — по правую. И едва моя мама приступила к сравнительному анализу дюссельдорфской и бирюлевской сирени, раздались грохот, треск, рев и удар.

Сопровождающий группу немец был безутешен. В самых горячих выражениях он заявил несколько оглушенной мадам Евгении, что сбивший ее с ног дикий вепрь — просто зверь и действовал без всякого антисоветского бундес-умысла и натаски. И что любая компенсация за испуг и ссадину в области локтя, названная мадам Евгенией, будет ей немедленно выплачена немецкими устроителями гастролей.

А в Дюссельдорфе мадам Евгению посетило уже лицо официальное с заявлением от здешних земельных властей, а косвенно — даже от федеральных. Лицо настойчиво убеждало советскую мадам в том, что она, напуганная диким кабаном, понесла серьезный ущерб, пусть мадам без застенчивости оценит его, и вот чековый бланк...

Моя мама отказалась от выплат. Уберите вы этот бланк, сказала она, моя мама со ссадиной, закаленная соотечественниками, понуждавшими ее страдать в жизни, причем без всяких компенсаций, куда больше, чем от диких зарубежных свиней.

И из множества типичных для Запада случаев вспоминается еще случай. Жил в Америке лопоухий мальчик, глядя спереди на которого люди говорили: ну, чистое такси с открытыми дверками! Этот мальчик вырос, став Фрэнком Синатрой. И однажды, в зените славы, одна телевизионная интервьюерша спросила певца: Фрэнки-бои, скажите, насколько обоснованы слухи о вашей сопричастности мафии?

А в этой самой Америке телепередачи гуртом идут с прямого эфира, ничего тут ножницами не облагообразишь. Так что, от вопроса утратив всякое самообладание, на всю страну заорал Фрэнки-бои журналистской леди: ты, старая курва, тарам-там-там...

И суд признал, что «курвой», а тем паче «там-там-там» певец нанес журналистке колоссальный урон, и после этого Фрэнки-бои платил и платил потерпевшей по суду.

У нас само собой до таких гримас еще не дошло. У нас до сих пор с материальными компенсациями за урон всего-то в какой-то сфере духа и устного слова дело не обстоит никак. У нас все еще налицо извечное торжество пословицы: «Хоть горшком назови, только в печку не ставь».

Ясно, сразу не поломать этого правила. Поэтому, товарищи, стройными шеренгами горшков пойдем дальше к нашим несколько расплывшимся ориентирам. Но при этом было бы справедливо, при всех наших нехватках, чтобы в некоторые горшки вернули прежде находившееся в них материальное содержимое. А случись изымать его впредь, чтобы изымали более обоснованно.