Читать «Правдой будет сказать» онлайн - страница 47

Вообще осень 1989 года прошла для Святейшего довольно активно. На день своего Ангела (9 сентября) он выезжал в Данилов монастырь, где принимал гостей и дал праздничный обед; в день преподобного Сергия (8 октября) вновь посетил Лавру и последний раз благословил народ с балкона патриарших покоев.

Во время празднования 400-летия Патриаршества трижды посетил Свято-Данилов монастырь: открыл заседание Архиерейского Собора, участвовал в чине канонизации новопрославленных святых, закрыл заседание Собора и в день Покрова Богородицы благословил всех участников торжеств на праздничном приеме.

Вечером 12 октября посетил духовный концерт в концертном зале гостиницы "Россия".

Где бы ни появлялся в эти дни Святейший, москвичи с радостью и со слезами на глазах приветствовали его, сознавая, что может быть последний раз видят Первосвятителя Русской Церкви.

Последней речью-обращением Святейшего было его Рождественское поздравление по ТВ в программе "Добрый вечер, Москва!" и по всесоюзному радио. Голос Святейшего был уже слабым, но он прекрасно сознавал значение его патриаршего слова в эти праздничные и в то же время тревожные дни. Патриарх постоянно находился в курсе всех событий, происходящих в нашей стране, поэтому в Рождественском поздравлении он особо обратился с призывом хранить мир в нашем многонациональном Отечестве.

Наступил 1990 год, последний в жизни Патриарха. Когда силы посещали его, старец с палочкой тихонько ходил по Патриархии. Обычно он доходил один или со мной до Белого зала, молился и целовал образ Пресвятой Богородицы и оставался в зале на несколько часов в кресле возле иконы один.

Надо сказать, что одиночество никогда не тяготило его. Монах с 17-ти лет, он привык оставаться один на один с Богом.

Светские люди, посещавшие его, часто не могли его понять, им казалось, что Святейший чем-то озабочен, расстроен, что он "скучает". Но это не так. Многие годы наблюдая за Патриархом, я убедился, что он совершенно спокойно может часами сидеть один на природе, как это бывало в Одессе, и если когда и приглашал знаком сесть рядом с ним, то, как правило, беседы не получалось. Молился ли он про себя, думал ли о чем? Сказать трудно, но разговорчивый посетитель ему мешал, это было видно сразу.

Постепенно он становился все более молчаливым. Последние месяцы говорил односложно. Но я понимал его и так. Если вечером на пожелание ему "спокойной ночи" он не отвечал, то это значило, что он спать еще не собирается и, скорее всего, снова выйдет к столу или пойдет к иконе Богоматери. Как правило, мои догадки подтверждались. Бывало, я слышал "спасибо тебе, спокойной ночи" часа в 2 - 3 и тогда мог идти отдыхать. Но сон часто бежал от него, и тогда он не смыкал глаз до утра. Руки его перебирали четки, постоянно висевшие у изголовья постели.

Сердечную заботу о старце проявляли две монахини Мукачевского монастыря Зинаида и Ирина, постоянно находившиеся рядом и часто не смыкавшие очей круглые сутки. Они-то и говорили мне утром, что Святейший сегодня так и не спал.