Читать «Правда о Портъ-Артуре Часть I» онлайн - страница 176

Действительно, последніе, живя порознь отъ своихъ полковъ, ровно ничего не делали. На передовыхъ позиціяхъ я виделъ только двухъ священниковъ – 5 и 26 полковъ. Какъ первый, такъ и последній во время боя находились въ сфере огня. Отецъ же Скальскій, на рукахъ котораго было много тяжело раненыхъ, и который такъ любовно къ нимъ относился, действительно былъ очень занятъ.

Обязанность исповедать и причастить Саламатова была возложена на одного изъ полковыхъ священниковъ.

____________________

Продолжаю разсказъ Саламатова:

– "Наступилъ уже вечеръ 23 мая. Я ничего не понималъ. Я какъ-то остылъ. Все боялся, что дверь отворится и меня поведутъ – и тутъ начинала голова кружиться. Съ жадностью пилъ воду и все думалъ – никогда такъ много не думалъ – но не о смерти, а о чемъ-то совсемъ другомъ. Да, жену было жалко, до слезъ жалко. Потомъ радостно становилось, что все это только такъ, пройдетъ. Такъ во сне бываетъ – кошмаръ душитъ, и вдругъ сразу легко и светло станетъ.

Наконецъ отворилась дверь, и меня повели; кандалы мешали. Пришли въ церковь, что ли. Тамъ уже все арестанты. Я сталъ сзади и притаился. Ужасно было тихо, и никто на меня не смотрелъ. Наконецъ заговорилъ кто-то громко.

– Который нуждается въ причастіи, осужденъ? Пусть выйдетъ.

Меня взялъ кто-то за руку и потянулъ.

Я прошелъ впередъ, увиделъ человека чернаго и съ краснымъ, краснымъ лицомъ. Какъ теперь помню, испугался и попятился. Надзиратель надавилъ въ спину.

Я машинально продвинулся впередъ.

Я очутился прямо передъ священникомъ.

– На колени! строго приказалъ онъ и началъ быстро читать молитвы.

Я не слышалъ, какъ все ушли, совсемъ отупелъ, стою на коленяхъ и ничего не соображаю.

– Кайся, сынъ мой!

Я началъ кое-что соображать, что-то отвечалъ на задаваемые вопросы, потомъ и совсемъ опомнился. Мне страшно стало гадко этого человека. Впереди смерть, а отъ него такъ водкой пахло. Не вытерпелъ, сказалъ ему.

– Да за что же меня будутъ вешать? Я ничего не сделалъ. Это моя жена. Я не виноватъ.

– Покорись, сынъ мой – воля начальства. Если не виновенъ, тебе воздастся – и Христосъ невинно пострадалъ. Кайся. Тамъ, тамъ все разберутъ.

– Я понялъ, что все кончено. Проглотилъ причастіе. Скверно на душе стало. Лучше мне было тогда сразу умереть. Я ничего уже не понималъ. Мне хотелось только одного, чтобы кандаловъ не было. По всему телу отъ нихъ какой-то зудъ шелъ.

Священникъ кончилъ говорить молитвы. Вошли опять арестанты, онъ ихъ приказалъ позвать.

Когда все стихло, онъ опять заговорилъ. Я былъ словно въ тумане. Теперь уже хотелось, чтобы все это скорей кончилось. Все равно – какъ, лишь бы кончилось.

Теперь даже, когда я это все вспоминаю, дрожь беретъ: такъ тогда тяжело было".

Действительно, Саламатовъ дрожалъ, какъ въ лихорадке. Нервничалъ, все оборачиваясь назадъ, словно сзади стоялъ кто-то и нашептывалъ ему объ ужасныхъ минутахъ минувшаго. Въ глазахъ сверкали слезы, онъ сдерживалъ ихъ и наконецъ разрыдался. Очевидно, это были самыя жестокія минуты во всей пережитой имъ пытке.