Читать «Потомок Святогора» онлайн - страница 92

Несчастная Милица, к весне совсем оголодавшая со своим семейством, стояла на коленях пред иконой Пресвятой Богородицы, читала молитву, крестилась и била земные поклоны.

— Мати Божия, Гавриил Архангел, благовестите нас урожаем, благовестите овсом да рожью...

Скрипнула дверь, и в избу ввалился с самого лета пропадавший её муж, горе-охотник Самсон. Он что-то швырнул в угол и сел на лавку. Милица, давно привыкшая к неожиданным исчезновениям и таким же появлениям супруга, даже не оглянулась, продолжая молиться.

— Мати Божия, заступница наша и покровительница, Гавриил Архангел, благовестите ячменём, пшеницей и всякого жита сторицей...

Самсон крякнул и зашаркал ногами по полу. Милица встала с колен, повернулась к мужу, ожидая увидеть его, как всегда, пьяную рожу — и удивилась: Самсон был совершенно трезв, и во взгляде его была даже какая-то озабоченность. Он повертел головой по сторонам и опустил глаза.

Милица заметила в поведении мужа что-то неладное, но сочувствовать ему не стала. Давно уже пропала у неё к Самсону не только женская страсть, но и простое человеческое милосердие. Все чувства зачерствели и потухли.

— Что надо, ирод? — сурово спросила Милица. — Аль в капкан попал заместо зверя, аль другая напасть? Валяй бреши, да только жалости не дождёшься!

Самсон отвернулся. Конечно, он понимал, что слишком сильно изгадил жизнь этой женщины, чтобы рассчитывать на её сочувствие.

— Да я... я проститься пришёл, навсегда ухожу, — вздохнул он.

— А мы с тобой уже давно простились, и нечего лишний раз глаза мозолить, — отрезала жена. — Дома ты никогда не жил, и мне всё равно, уйдёшь навсегда али объявишься года через три... Ну, всё, некогда мне. Ты сытый, а я голодная и дети тоже, а сытый голодного не разумеет. У тебя всё уже запасено, а нам о будущем позаботиться надо! Слава Богу, Господь и люди добрые не бросают, да и Мишатка с Ванюшкой подросли, хорошие помощники... — Милица посмотрела на мужа таким холодным и презрительным взглядом, что у того но телу будто блохи побежали. Отвернулась и через плечо: — У нас сев начался, нам некогда! Миша, Ваня, берите лукошки, пойдём в поле, рожь сеять будем.

— А где же Максим? — вспомнил вдруг про старшего сына Самсон.

Милица ничего не ответила, повернулась и ушла.

В хату вбежали за лукошками вытянувшиеся, как стебли тростника, бледные худые подростки. Они глянули большими и жалостливыми глазами на гостя.

— Здоров, батя, — буркнул один.

— Здрав будь, — вздохнул другой.

— Мы готовы, матушка! — крикнули братья и пошли к порогу. Перед тем как закрыть за собой дверь, Ванюшка оглянулся:

— А Максим наш юродствует в Поройской пустыни. Дураком из-за тебя стал...

Самсон остался один, и думы накатили — горше горького.

«Ну что? Добился своего? Сына сгубил, и теперь даже в собственном дому приюта нет!.. Допился, в кабалу за долги к Рвачу попал, и тот требует к себе в Донщину. А ведь от него добра не жди. Ахмату головорезы нужны — значит, и из меня головореза хотят сделать... А не пойдёшь в Донщину сам — в цепях приведут. Долг, как говорится, платежом красен, а я задолжал очень много, никакой пушниной не расплатишься. Да они пушнины и не требуют, требуют службы верной. А я што, дружинник какой? Я охотник!..»