Читать «Потерянная Россия» онлайн - страница 31

Сами большевики в Таврическом дворце, конечно, примолкли. Но близкие им по настроениям люди в левых крыльях социал‑демократической и социал — революционной партий подняли сразу чрезвычайный вопль о «клевете», которую «контрреволюционеры», гнездящиеся вокруг правительства и в штабе военного округа, стараются возвести на заблудившихся, но честных борцов. В итоге получилось настроение, при котором ВЦИК съезда Советов постановил: до объективного расследования опубликованных в печати фактов арест главарей большевистской партии считать преждевременным. Другими словами, в Совете решили препятствовать аресту Ленина и Ко. Для этого в штаб к правительству была послана особая делегация, и действительно, когда я вошел в помещение правительства, я заметил небольшую группу видных представителей из ВЦИКа Советов и Исполнительного комитета крестьянских депутатов, которые держали «контакт» с правительством на предмет предотвращения арестов Ленина и компании.

В этой обстановке я ничего не сказал о сделанном мной внизу распоряжении. Я знал, что при настроении чинов штаба нужные аресты будут произведены в самом срочном порядке. Остальное меня тогда не интересовало, и ко всем последствиям этого шага я был совершенно готов. В случае открытого столкновения между правительством и представителями Советов на вопрос об аресте — не только фронт и армия, но и сам «революционный» гарнизон столицы был бы на нашей стороне. В этом никакого сомнения быть не могло.

Под окнами штаба стояли части из отряда, вызванного с фронта. Радостно шумевшая кругом толпа неоднократно заставляла меня появляться в огромном раскрытом окне штаба.

Среди деловых разговоров я незаметно успел сообщить князю Львову о готовящихся арестах. И, конечно, получил от него самое полное одобрение. Вскорости я спустился опять в нижнее помещение штаба. Проверил составленный список. Составители его перестарались: среди подлежащих аресту преступников фигурировали лица весьма отвратительные, но в большевистском восстании, по данным, тогда бывшим в распоряжении правительства, не участвовавшие. Их я вычеркнул. Остальной список утвердил.

Подлежали немедленному аресту, как государственные преступники, Ленин, Зиновьев, Козловский, Суменсон, Фюрстенберг (Ганецкий), германский подданный Гельфанд (Парвус), Александра Коллонтай и военные руководители восстания — лейтенант Ильин (Раскольников), Рошаль и прапорщик Семашко. Все эти лица — за исключением, как я уже писал, скрывшихся после опубликования Переверзевым изобличающих материалов Ленина и Зиновьева и находящихся за границей Парвуса и Ганецкого — были арестованы. Через несколько дней были также арестованы Троцкий и Луначарский.

Когда чины штаба поехали уже производить обыски, около 12 часов ночи мной была получена с Юго — Западного фронта первая телеграмма о прорыве германскими войсками нашего фронта у Злочева на Тарнопольском направлении. С телеграммой в руках я вошел в зал заседания Временного правительства. Здесь были и представители Советов. Еле сдерживая себя, я прочел вслух всю телеграмму и затем, повернувшись в сторону советских делегатов, я спросил их: «Надеюсь, теперь вы не возражаете больше против арестов?!»