Читать «Последний осколок» онлайн - страница 110

— Ай! — пропищал хранитель истории, что было лишь игрой. Будь ему действительно больно, уже пеплом бы дно устилал, — так не честно!

— Отнюдь, никто не говорил, что кусаться запрещено. Смирись, ты проиграл, — я выскользнула из его объятий, а феникс и не возражал.

— Ну нет, ты первая отвела глаза, когда кусала меня.

— Еще чего, ты просто зажмурился, вот и не видел, как пристально я смотрела в твои глаза.

— Ничего подобного! — и феникс хлопнул ладонью по воде, обрызгав нас обоих.

Вот здесь уже никто из нас не выдержал, хохотали мы долго и упоительно. Ну какая из нас парочка, разве что комедиантов. Как только этот прохиндей приблизился, я сразу поняла, что грядет очередной раунд в «кто отведет глаза первый». Со стороны это должно было выглядеть очень романтично, а учитывая, что когда Ласкан щекотал меня под водой, это можно было принять за объятия, а мои дерганья за его волосы, в попытках заставить отвести взгляд, за любовные ласки, то не удивительно, что нечаянные наблюдатели все поняли неправильно. Но какое нам до этого дело. Мы наверстывали пятьсот весен разлуки.

— О чем ты хотел поговорить, — отсмеявшись, я решила, что феникс все же не баловаться сюда пришел.

— Ты и в правду решила уйти за грань, после того как освободишь неушедших? — абсолютно спокойным голосом поинтересовался хранитель истории.

— Еще не решила, — не было смысла отпираться. Раз спросил, значит, видел наш разговор с черноволосой странной девушкой.

— Знаешь, банши не положен дом. У нее никогда не должно быть любимых и родных. Все это делает плакальщицу уязвимой в эмоциональном плане.

Я не понимала, куда он клонит, но перебивать не стала.

— Стражи ограничивают скорбящих. Если у таких как ты появлялся любимый, его заставляли исчезнуть. Если кто-то оставался на месте слишком долго, целые деревни подвергались переселению или уничтожению. И ты была такой, скитающейся без дома и семьи банши, что не имела привязанностей.

Он замолчал, а я начала вникать в суть его слов.

— И, — ненавязчиво потребовала продолжить.

— И это предосторожность, вынужденная мера. Как только банши встречала любимого, и с ним вскоре случалось несчастье, от нахлынувшего отчаяния, плакальщица сходила с ума. Так было с каждой, кому посчастливилось стать хоть ненадолго счастливой.

— И со мной…

— Да. С тобой тоже. Изначально тебя ограничивали, как и всех, но ты решила добровольно уйти из этого мира. Вот тогда эльф дал тебе и дом, и возлюбленного, и друзей. Ты стала счастливой.

— Ненадолго, — я вспомнила, чем все закончилось.

— Ненадолго. Твой дом уничтожили, твой любимый умирал. Неудивительно, что ты сорвалась. Тут любой бы уже свихнулся. Вот только безумие скорбящих чревато разрушением мира. Вы облегчаете боль родным умерших и самой душе, но никто не в силах утешить вас и убрать боль вашего отчаяния. Это страшно.

— Широ многое мне позволил. Слишком многое, — произнесла вслух то, о чем подумала.