Читать «Последние слова великих писателей» онлайн - страница 20

Ярослав Гашек

(1883–1923)

чешский писатель

В 1921 году Гашек вернулся из Советской России на родину вместе с русской женой Сашей Львовой, которая была младше его на 15 лет. Их брак узаконен не был, поскольку со своей первой женой Гашек не развелся.

Сперва Ярослав с Сашей жили в Праге, потом поселились в местечке Липнице. Здесь он диктовал новые главы «Швейка» – обычно лежа или сидя в кровати.

В канун Нового, 1923 года Гашек начал диктовать юмореску о сборщике налога за убой свиней. Юмореска осталась незавершенной.

2 января, накануне смерти, Гашек уже говорил с трудом, но продиктовал завещание в несколько строк.

Рассказывали, что в ночь перед смертью он попросил глоток коньяку. Доктор не разрешил и подал ему стакан молока.

– Вы меня надуваете, – сказал с упреком Гашек.

Однако едва ли этот рассказ достоверен.

Согласно Игорю Трофимкину, автору биографии Гашека, незадолго до смерти писатель сказал:

– Я никогда не думал, что умирать так тяжело.

Отсюда в русской печати возникла фраза, будто бы произнесенная Гашеком на смертном одре:

– Швейк тяжело умирает.

Генрих Гейне

(1797–1856)

немецкий поэт

В 1845 году Генриха Гейне разбил паралич верхней части тела. Год спустя, уже не надеясь на выздоровление, поэт пишет своему другу Юлиусу Кампе: «Я прожил прекрасную жизнь». И добавляет: «Ужасно умирание, а не смерть, если смерть вообще существует. Смерть – это, может быть, последний предрассудок».

В мае 1848 года Гейне, живший в Париже, вышел на свою последнюю прогулку и с трудом добрался до Лувра. Оставшиеся восемь лет жизни он провел в «матрасной могиле». Он говорил: «Я еще не вполне верю в рай, но уже предчувствую ад по тем прижиганиям позвоночного столба, которые мне делали». Однако его поэтический дар нисколько не пострадал.

13 февраля 1856 года Гейне работал целых шесть часов, хотя перед тем был совершенно неработоспособен. Своей сиделке Катрин Бурлуа он сказал: «Мне нужно еще четыре дня, чтобы закончить работу».

15 февраля он спросил доктора: «Скажите мне чистую правду: дело идет к концу, не так ли?» Тот промолчал. «Благодарю вас», – сказал Гейне.

17 февраля, между четырьмя и пятью часами дня, он трижды прошептал:

– Писать…

Сиделка не поняла его, но ответила «Да». Тогда он сказал громче:

– Бумагу… карандаш…

Это и были его последние слова, по свидетельству Катрин Бурлуа.

Однако в легенду вошли совсем другие слова. Согласно воспоминаниям Альфреда Мейснера, опубликованным почти сразу же после смерти Гейне, в ночь перед смертью поэта в комнату к нему ворвался некий знакомый, чтобы увидеть его в последний раз. Войдя, он сразу же задал умирающему вопрос, каковы его отношения с Богом. Гейне ответил, улыбаясь:

– Будьте спокойны, Бог меня простит, это его ремесло.

В эту историю невозможно поверить: к умирающему поэту ночью запросто врывается неведомо кто (ведь имени Мейснер не назвал), с ходу берет на себя роль исповедника и остается не замеченным никем – даже сиделкой, оставившей подробный рассказ о кончине поэта.

Правдоподобнее выглядит версия, которую братья Гонкур записали в своем «Дневнике» в 1863 году со слов филолога Фредерика Бодри, друга Гейне. Жена Гейне, ревностная католичка, молилась Богу за его душу. Гейне утешил ее: «Не сомневайся, моя дорогая, Он меня простит; это его ремесло!»