Читать «Полярная мечта (Мол "Северный", часть 3)» онлайн - страница 17

В дни, когда американская пресса на все лады перепевала версию о "грандиозной морской демонстрации коммунистов против Аляски", в Карском море действительно происходило что-то похожее на маневры. Гигантская эскадра, в которой, впрочем, не было ни одного военного судна, разбившись на группы по шесть-семь кораблей, развертывалась своеобразным строем. В штурманской рубке гидромонитора над картой с красными кружочками, пунктиром идущими от Новой Земли к Северной, склонились командир флотилии, капитан гидромонитора Федор Иванович Терехов, начальник Полярной строительной экспедиции, как на первом этапе называлась Великая полярная стройка, Василий Васильевич Ходов и один из его помощников, инженер Алексей Карцев. Федор Терехов отмечал на карте, какие корабли уже бросили якорь, став на рейде в местах, где должны появиться ледяные быки будущего мола. Алексей, отойдя от карты, вышел на капитанский мостик. Ближние корабли выстраивались по кругу, как бы очерчивая своими корпусами линию ледяного берега будущего искусственного острова. Алексей вышел на мостик и всей грудью вдохнул свежий воздух. Дул северный ветер. По небу плыли белые поля облаков, напоминавшие льды. На море была мертвая зыбь, отголосок далекого шторма. Ледокол лениво переваливался с борта на борт. Волны походили на редкие и пологие складки холмов. Алексею вспомнились валы первого перенесенного им шторма. Алексей усмехнулся. Он смотрел на себя со стороны. Разве рискнул бы он сейчас защищать диссертацию с теми неоформившимися, самому еще не ясными мыслями, которые владели им тогда? Конечно, не рискнул бы. Он стал строже к себе, вдумчивее. А все же непосредственность молодости принесла свою пользу. Смело делясь своей мечтой с опытными людьми, он обогатил ее. И вот теперь мимо идут сотни кораблей, чтобы занять свои места на трассе мола, который уже строится! Опершись на перила, Алексей смотрел на воду. Она медленно то приближалась, то удалялась, свинцовая, непрозрачная. "Где-то там на дне лежат первые жертвы мола... И среди них Галя..." Алексей представил себе Галю, стройную, гибкую, немного застенчивую, всегда избегавшую смотреть на него. Теперь уж она никогда не взглянет ему в глаза... Комок подкатился к горлу Алексея. Гребни волн, на которые он смотрел, стали расплывчатыми, затянулись пеленой. Странно, но Алексей не мог думать о Гале и не думать о себе, он не мог жалеть ее и не жалеть себя. Невозвратно утраченная Галя казалась ему и прекрасней и ближе, чем была когда-либо на самом деле. Потому, быть может, Алексей, с необычной силой ощутив сейчас горечь утраты, плакал. Если мужчина поймает себя на том, что плачет, он в первый миг устыдится, но потом, вспоминая об этом, почувствует, что был тогда лучше, чище... Алексей выпрямился. Ветер дул порывами и быстро высушил его влажные щеки. ...Маститый океановед Петров стал парторгом строительства. Он пожелал принять участие в стройке как ученый, знающий море, льды и жаждущий влиять на изменения условий их существования, а не регистрировать их только. Он обратился в ЦК партии с просьбой направить его на стройку научным консультантом. Но в Центральном Комитете рассудили по-иному. Старый коммунист, знаток Арктики и ее людей, как никто другой, мог быть полезен на посту партийного руководителя стройки. Одновременно он мог консультировать инженеров по всем вопросам науки о льдах и океанах. Александр Григорьевич поднялся на мостик. В руках он держал два сверкающих полированными поверхностями металлических ящичка. Парторг движением головы пригласил Алексея пройти вместе с ним в штурманскую рубку. - Принес? - спросил Ходов, поднимая от карты худое лицо с ввалившимися щеками. - Торжественная минута, - сказал Александр Григорьевич и оглянулся на стоявшего в дверях Алексея. Федор отошел в угол рубки, словно предоставляя остальным решить вопрос, о котором будет идти речь. - Два ящичка... нержавеющая сталь, - сказал дядя Саша. - Пролежат тысячелетия. Ходов открыл крышки ящиков. В первом из них лежала стальная пластинка с выгравированной на ней датой начала Великой полярной стройки. Этот памятный знак предстояло зарыть в дно Карского моря на месте, где поднимется первый ледяной бык сооружения. Во втором ящике хранилась стальная пластинка с именами трех погибших в этом месте строителей мола: Галины Волковой, Матвея Доброва и Ивана Хорхая. На обратной ее стороне были выгравированы портреты погибших, в память которых и было выбрано место начала стройки. Алексей взял в руки пластинку с портретами. На него смотрело задумчивое лицо девушки с прямой линией сросшихся бровей, с черными тенями над верхней губой, с мечтательным взглядом темных глаз. "Вот такие в войну становились героями", - горько подумал он и непослушными пальцами положил пластинку в ящичек. - Начнем монтаж каркаса двух островов одновременно, - решительно сказал Ходов. - С первыми кессонами спустимся я и Карцев. Алексей Сергеевич, обратился он к Алексею, - берите ящик... Вот этот, с датой начала строительства. Я возьму другой. Алексей покачал головой. - Нет, - сказал он. - Закладывайте сооружение вы, Василий Васильевич. Вы начальник строительства. А мне позвольте отдать последний долг товарищам... Дядя Саша обернулся и ласково взглянул на Алексея. - Понимаю вас, Алексей Сергеевич, - своим обычным скрипучим голосом сказал Ходов. - Право выбирать у вас. В этом вопросе я подчиняюсь вам. Подошел Федор и, как бы прощаясь, вынул из ящика пластинку с портретами. Положив пластинку обратно, он поднял глаза и встретился взглядом с Алексеем. Оба опустили головы. - Ну что ж, - сказал Ходов, отходя от иллюминатора. - Корабли уже встали по местам. Федор Иванович, распорядитесь о спуске катера, чтобы доставить меня на ледокол второй группы. Я спущусь со вторым кессоном. - Почему? - попробовал протестовать Алексей. - Вам по праву начальника надо спускаться с кессоном номер один. - Прошу прощения, мы спустимся одновременно. Вы отсюда, я с ледокола второй группы, - безапелляционно распорядился Ходов. - Надо будет объявить об этом людям, они уже собрались на палубе, - сказал Александр Григорьевич. - Настроение у молодежи приподнятое. Выйдя на крыло капитанского мостика, с которого видна была заполненная людьми палуба, дядя Саша сделал знак рукой. Моряки и строители замерли внизу, как по команде "смирно". Позади парторга строительства стояли Ходов и Карцев со стальными ящичками в руках. Александр Григорьевич сообщил, что эти ящички будут заложены Ходовым и Карцевым в дно моря под будущими ледяными островами в знак начала стройки и в память жертв начавшейся борьбы с ледовой стихией. К Алексею подошел Виктор Омулев. - Хэлло, друг! Два слова горькой печали, - начал он, отводя Алексея в сторону, - крик души... Конечно, я геолог. Разведка грунта и так далее... Официально говоря, мне не обязательно быть в первом кессоне, но... зачем спускаться обреченному на бездействие врачу? Алексей пытливо посмотрел на толстое, сейчас смущенное, покрасневшее лицо Виктора. - Ты хочешь вместе с нами похоронить ее портрет? - Ты чуткий, Алексей, - заморгал Виктор короткими ресницами и, вынув платок, стал вытирать щеки. - Ты чуткий... Мы поймем друг друга. Я не буду там, внизу, лишним! Клянусь своим именем. Я постараюсь, друг, чтобы ты заложил не только память о товарищах, но и само сооружение. - Это делает Ходов, - сухо ответил Алексей. Виктор понизил голос: - Сооружение фактически заложит тот, чей остров поднимется первым. Строго конфиденциально! Мы уже договорились с Денисом, - и Виктор поднял палец. Алеша укоризненно покачал головой: - Эх, Витяка! Ты претендуешь на чуткость, а меня понять не способен. Виктор испугался, думая, что Алексей откажет ему в просьбе, но Алексей, угадав его мысли, успокоил: - Хорошо, хорошо, ты спустишься с нами. Посмотришь дно глазами геолога. На палубе начиналась суета. - Опускать черепаху! - Построиться по бригадам! - Эй, бабушка, поберегись! По палубе весело катились легкие строительные машины, которые должны были облегчить труд полярников. Алексей Карцев прошел на корму. Там, выстроившись, замерла команда кессона. Подводники, одетые в непромокаемые комбинезоны, напоминали специальную воинскую часть. Командир подвижного кессона, увидев Карцева, по-военному подошел к нему и отрапортовал о готовности кессона к спуску под воду. Кессон, действительно напоминавший исполинскую черепаху, возвышался на корме, как стальная куполообразная броня морского орудия. Рулевое управление и винтомоторная группа, высовывающиеся из-под панциря, еще больше увеличивали сходство с черепахой. На панцире был даже характерный рисунок - переплет огромных окон, сделанных из толстой прозрачной пластмассы. Карцев оглядел своих товарищей по спуску. Он видел торжественные напряженные молодые лица. Вот сосредоточенный Денис, вот и весело подмигивающий Витяка. Алексей отдал команду, и подводники, один за другим, стали нырять под панцирь "черепахи", приподнятый над палубой подъемной стрелой. Алексей и командир кессона Нетаев вместе с корабельным врачом следили за проходившими людьми. Врач заранее тренировал каждого из них для работы при повышенном давлении воздуха в кессоне, где вода должна быть вытеснена сжатым воздухом. Наконец нырнул под панцирь и правофланговый Денис. - Прошу вас, товарищ командир кессона, - пригласил Нетаева Алексей. Карцев остался последним. Федор крепко пожал ему руку. Подошел дядя Саша и обнял Алексея. - Все время держи связь, Алеша! Помни, в первый раз спускаетесь, напутствовал он. Терехов взял переданную ему радистом телефонную трубку. Как известно, радиоволны не распространяются под водой. С кессоном была теперь только телефонная связь. Подводники прильнули лицами к окнам кессона, смешно расплющив носы. Голосов их уже не было слышно. Терехов отдал команду. Запыхтела лебедка. Гигантская "черепаха" дрогнула, еще приподнялась над палубой, качнулась и поплыла к реллингам. Моряки и строители уступали ей дорогу, махали шапками и кричали. Подбежал радист и передал Терехову радиограмму с соседнего ледокола. Федор прочел и сказал Алексею в телефонную трубку: - Старт дан. Кессон номер два тоже поднялся. Желаю успеха. Снова заработала лебедка. Зашипел отработанный пар. "Черепаха" пошла вниз, коснулась воды. Кессон теперь уже плыл. Над водой виднелась верхушка шара, сам же воображаемый шар словно был скрыт в глубине. К нему тянулись канаты и шланги. Машины кессона сейчас не работали, хотя могли самостоятельно обеспечивать кессон в течение некоторого времени воздухом и энергией. "Подводная черепаха" пока получала то и другое от ледокола. Диаметр видимой части шара стал уменьшаться. В кессоне заполнялись водой цистерны, и он начал погружаться. Люди лежали животами на реллингах, махали фуражками, кричали. Вода сомкнулась над верхушкой кессона. Ленивая волна прокатилась над тем местом, откуда тянулись канаты и шланги. На палубе гидромонитора прозвучало дружное "ура". Вода в море оказалась прозрачной. Через ее толщу виднелось расплывающееся в зеленой тьме пятно. Вдруг пятно вспыхнуло. В кессоне включили электричество. В этот час между пальмами и соснами, березами и эвкалиптами парка, раскинувшегося позади многоэтажного города науки - Московского университета, у громкоговорителей толпились студенты. Многие из них, слушая репортаж с далекого гидромонитора, завидовали хорошей, светлой завистью тем, кто опускался сейчас на дно Карского моря. На мостах в Ленинграде, на холмах живописного Львова, над бухтой Золотой Рог во Владивостоке разносился голос из множества репродукторов. Не было в Советской стране уголка, где не слушали бы сейчас рассказа о спуске на дно моря первого кессона Полярной строительной экспедиции. И не только пожелания удачи мысленно посылали слушатели, - они думали в этот миг, что какой-нибудь сделанной ими деталью или хотя бы днем своего труда участвуют в этой пусть рядовой для нашей страны, но Великой полярной стройке. В прогрессивной печати за рубежом появились экстренные сообщения: "Вновь мы узнаем еще об одном советском жизнеутверждающем замысле, призванном изменить облик далекой и суровой ледяной страны, манившей к себе в течение столетий бескорыстных исследователей из многих стран". Голландцы вспоминали Баренца, норвежцы - Нансена и Амундсена, французские газеты Де-Лонга, шведские - Норденшельда, итальянцы писали о Нобиле, экспедиция которого была спасена советскими кораблями. Китайские газеты указывали на заслуги русских землепроходцев и исследователей: Дежнева, Беринга, братьев Лаптевых, лейтенанта Врангеля, напоминали исторические рейсы советских кораблей "Сибирякова" и "Литке", положивших начало арктическим навигациям, наконец о героических эпопеях станций "Северный полюс". Английская газета "Дейли уоркер" писала: "В былое время смелые полярные исследователи самоотверженно боролись и погибали во имя науки в невыносимых условиях полярных морей. Советские люди хотят ныне сделать полярные моря такими же мореходными, как Ла-Манш или Средиземное море, и сделать это во имя счастья мирных людей". Реакционные газеты ничего не написали о Великой полярной стройке.