Читать «Польские трупы» онлайн - страница 5

, мерзкий мальчишка. Иди лучше в душ, а то будешь вонять возле меня все пять часов. Боже, как я выдержу без сигарет! Да еще с этой неумолкающей шарманкой! Ночью меня мучили кошмары. Рейс в них задерживали, в аэропорту ликвидировали последнее место для курения, меня не пустили с теннисными ракетками в самолет, зато, несмотря на трехкратную проверку, в сумочке так и не обнаружили двух перочинных ножей, и вдобавок срок действия паспорта истекал к утру. А мальчишка не закрывал рта ни на секунду. В кого он только такой, я не могла вырастить это чудовище. Да и его ненаглядный папаша, честно говоря, тоже не мог. Хотя он научил Макса всяким глупостям: именно благодаря ему двенадцатилетний мальчишка, вместо того чтобы, как все нормальные дети, читать «Гарри Поттера» или гонять в футбол, упивается историями о серийных убийцах и выслеживающих их, потрепанных жизнью, угрюмых и вечно накачивающихся виски сыщиков. Но они хотя бы накачиваются молча. Пиксель — как за глаза называли моего мужа родственники за его особое пристрастие ко всяким электронным штучкам — никого не мог научить болтать без умолку, потому что разговоры с людьми считал занятием ненужным и лишенным смысла. Я догадывалась, что именно из-за нежелания общаться с незнакомцами он в последнюю минуту, подумав, отказался ехать с нами активно бездельничать на Майорке. Сослался на то, что теперь-то ему уж точно нужно отправить в издательство новый роман. Правда, он говорил это раз пять за последние два года, с тех пор как решил, что больше заработает на мужских детективах а-ля Чендлер, чем на никому не нужных эссе. Но с романом дело шло не ахти как. Может, потому, что он пытался сосредоточиться, часами играя в «Змейку» на мобильнике, а когда наконец садился за компьютер, то, чтобы лучше работалось, начинал с игры «В гостях у кролика», популярной среди пятилетних детей. Я была уверена, что по возвращении с Майорки вместо чендлеровской фразы он встретит нас сообщением о новом рекорде в «Кролике», поскольку, как любит повторять Пиксель, тренировки совершенствуют мастерство. Бог с ним, хотя помочь мне в сборах он мог бы. Однако, вместо того чтобы предложить помощь, он заявил, что слишком взволнован нашим отъездом и идет спать, дабы не устраивать панику. И теперь, нисколечко не паникуя, спал себе, судя по всему не имея в виду отвозить нас в аэропорт («Долгие проводы, слезы без повода», — любит повторять он в таких ситуациях). А я никак не могла отойти от ночных кошмаров. Ни предвкушения отпуска, ни восторга от предчувствия приключений. Какие еще приключения? Только покой. Лежать на пляже, купаться, вечером играть в теннис с сыном — и все. Никаких мыслей, никаких впечатлений. И даже мой чересчур возбудимый сынок не помешает осуществить эти грандиозные планы. О чудо, пока он и не собирался этого делать. — Пора вставать, Бука. — Да, мамочка, я уже проснулся. Тебе чем-нибудь помочь? Ты так устала во время сборов. Наверное, у тебя совсем нет сил… — тарахтел он без умолку. — Что с тобой, детка, ты не заболел? — …и вчерашнее пиво сделало свое дело. — А, ну все в порядке. Заткнись. Я буду пить пиво, потому что мне это нравится. А вчера я выпила только два. — Два… две трехлитровые бутылки? — Сыночек, давай договоримся: ты обращаешься со мной как с любимой мамочкой, а не как с требующей постоянных нравоучений дебилкой, а я постараюсь тебя не укокошить. Идет? * * * Срок действия паспорта не истек, но вылет действительно задержали на час. Кафешка, где еще неделю назад можно было посмалить, оказалась подозрительно пустой. Понятно — антикурительная кампания добралась и сюда. В самолет с ракетками нас не пустили. Я чудом успела сдать их в багаж. Перочинных ножей в моей сумочке не нашлось. Почти. Только маленький фирменный брелок, забытый на дне рюкзака. Но рентген его обнаружил. А алюминиевый ноутбук светился, как большая плоская лампа. Пришлось на глазах изумленной публики перерыть рюкзак. Сын, криво ухмыляясь, стоял рядом. С шестисотстраничным Робертом Уилсоном в руках. Снова из-за меня он не смог вовремя вернуться к чтению. Курить, черт, как хочется курить. Взлет, сон, посадка. * * * — Местное время тринадцать часов тридцать пять минут. Приветствуем вас в аэропорту Пальма-де-Майорка. Температура воздуха тридцать пять градусов. Благодарим вас за то, что выбрали нашу авиакомпанию, и желаем приятного отдыха. Багаж благополучно выдержал перелет. Даже ракетки не сломались. Но мысленно я была еще в Варшаве. Мне казалось, что среди отдыхающих, высыпавших на раскаленное летное поле, я непременно увижу знакомых. И далеко не тех, с которыми мне хотелось бы провести отпуск. Двух бестолковых куриц из руководства нашей фирмы. Бывшего министра социальных дел. Известного футболиста. И одного телепродюсера: придурка, специализирующегося на низкопробных реалити-шоу. — Пойдем. Надень кепку. На чем ты остановился? — Комиссар Фалкон как раз обнаружил на кладбище труп той проститутки. — А мемуары отца он уже нашел? — Нет, а что в них? — Страшные вещи, о которых ни ты, ни Фалкон даже не догадываетесь. * * * Отель был небольшой — около восьмидесяти комнат. Несколько соотечественников. Веселый толстяк уже в микроавтобусе, по дороге из аэропорта, пытался угостить новых знакомых виски «Баллантайн», рассказывая о себе, что он — «душа-человек». Теперь администратор спрашивала его, говорит ли он по-немецки или по-английски. «Ja, deutsch!» — бодро ответствовал он, а когда госпожа Маргерита изложила ему на языке братьев наших западных, как пользоваться магнитным ключом, медленно и очень четко спросил по-польски: «Зачем нужна эта карточка?» Я собралась было перевести ему, но прикусила язык, увидев насмешливую ухмылку Макса, наблюдавшего эту сцену с лестницы. В пакете, полученном от турфирмы, оказались какие-то непонятные гаджеты. Бука сказал, что это биперы «для бестолковых полячишек, чтобы их было легко найти, если они потеряются в чужой стране». Мы засунули устройства на дно чемодана; правда, такая забота о клиентах меня приятно удивила. Интересно, во сколько мне обошлось это дерьмо — в том, что подарок оплачен из моего кошелька, я не сомневалась. Мы поднялись в номер. О том, чтобы осмотреть окрестности, и речи не шло, потому что сын как раз добрался до мемуаров отца Фалкона, тех самых, в которых содержалась разгадка таинственных убийств с предшествующим отрезанием век будущим жертвам. Вытаращив глаза, он признался, что чувствует, будто в этой тихой гостиничке тоже произойдет «нечто ужасное». — Это из другой оперы, сынок. В таких местах убивали у Агаты Кристи, а она уже не в моде. Самое страшное преступление, которое может произойти здесь, — нам не подадут вовремя ужин, что, разумеется, приведет к нашей неминуемой гибели. Других ужасов не предвидится. У меня есть неделя, чтобы отдохнуть, и я намерена на всю катушку ее использовать. И никакие трупы и прочая ерунда мне не помешают. * * * В бильярдной собралась наша польская группа. Семья с ребенком (толстый душа-человек был его отцом), семья с бабушкой, две молодые пары и мы. — Я бы хотела поздравить молодоженов. Желаю приятно провести время в ваш… — госпожа Иза, гид, заглянула в записи, — ваш медовый месяц! — закончила она. Молодые — она блондинка, он брюнет — подняли головы и посмотрели друг на друга, немного смутившись. Я взглянула на сына. — Они вообще знакомы? — прошептал тот с недоумением. И правда. Единственное, что их объединяло — странные плоские устройства, прикрепленные к футболкам. Точно такие, какие мы получили от турфирмы. Эти двое сидели за нашим столиком во время ужина. Они не произнесли ни слова. На все попытки завязать разговор либо поддакивали, либо качали головами. Мы сдались, поскольку сами не слишком общительны. Но за завтраком опять начали наступление. — Поздравляем. Когда вы поженились? — Спасибо. Неделю назад, — тихим голосом ответила счастливая новобрачная. — И у вас была свадьба со священником, фатой, настоящая свадьба с оркестром и толпой гостей? Оба меланхолично кивнули, уставясь в свои тарелки. Девушке удалось выковырять устрицу из раковины. — Много было гостей? Опять кивнули. Мне расхотелось продолжать бесплодные попытки. Нас посадили вместе, и хотя плевать мне на их свадьбу, их гостей, но я не умею сидеть за столом молча. Мальчишка начал на удивление быстро есть. Проглатывал шоколадные хлопья и улепетывал в комнату. * * * Мы не одни такие. У Каи, парнишки со светлыми дредами, и его красноволосой подружки Вероники аналогичные проблемы. С той только разницей, что они пытаются вести светскую беседу на своем сленге с пожилой парой. С тем же результатом. Видимо, дело не в языке. Обременение этикетом. Похоже, страхи Пикселя были не безосновательны. Хотя, если бы он был здесь, к нам не подсадили бы никаких идиотских новобрачных. К счастью, неподалеку, в отеле «Сан Бич», мы обнаружили корт. Администратор — вежливый испанец, слегка за пятьдесят. Среднего роста, седоватый, вежливая улыбка. «Да. Когда ты хочешь играть? Других желающих нет. Слишком жарко. Хорошо, можно в восемь. Откуда ты приехала? — Он не смог опознать мой чудовищный славянский акцент в английском. — Хм, я говорю на шести языках, но по-польски пока нет. Ну, до вечера». Спросил номер моей комнаты. За каким чертом ему это нужно? Быстрый ужин и час мучений на теннисном корте. У мальчишки неплохо получается. Когда-то я бегала по пять километров без колик и потери сознания. Сейчас же с ног валюсь после десятиминутной тренировки с сыном. Когда отдавала ключ, администратор Кристиан вежливо заметил: «У тебя неплохо получается, — и добавил: — Для начинающей». Интересно, откуда он знает? Ведь от его стойки не видно корта. На обратном пути я свернула к бассейну. На краю сидела Вероника с какой-то подружкой. Они болтали ногами в воде. Приятельница Вероники, несмотря на тридцатиградусную жару, была в черных чулках и обтягивающей юбке из черного кружева. Мне стало интересно, покрасят ли чулки ей ноги. Девушки оживленно обсуждали свои улётные каникулы с завтраком, ужином, уборкой комнаты два раза в день. «Как там с твоим увлечением леваками?» — «Так же, как с твоей затеей создать артистическую коммуну на чердаке в Восточном Берлине», — отрезала незнакомка. Они сделали по глотку — каждая из своей бутылки. Обе бутылки были уже почти пусты. Я остановилась возле бара. Прекрасно их понимаю. Сама уже выбросила из багажника свои старые «мартенсы». — Bona sera, signorina