Читать «Полное собрание сочинений. Художественные произведения в двадцати пяти томах: Том 1» онлайн - страница 122

Порок действовал, а Добродетель созерцала и, вслух сочувствуя погибавшим в когтях Порока, втихомолку искренно и безжалостно презирала их:

«Ах, как они пошлы! Фу, как они слабы!.. Не могут противиться Пороку! Пороку,— фи!»

И она незаметно делала презрительную гримасу.

А Порок расхаживал и распевал:

Жизнь — мгновение...

Ощущение —

Суть и смысл жизни всей.

Всего менее Преступление Порицать нужно в ней! К чёрту проповедь любви! Разве нам она понятна?.. Жизнь — минута — и живи Тем, что просто и приятно!.. Только начал жить, ан глядь — Уж Плутон вблизи затопал... Торопись цветы срывать!..

Кашку слопал — чашку об пол!

Право, проще сей морали Ничего нельзя сказать;

<..........>‘

Чтоб другие не орали!

Без сомнения, Поучения Можно слушать, друзья, Тем не менее, Ощущение — Суть и цель бытия!..

Он пел, и его слушали. Добродетель негодовала и разражалась сразу двумя тысячами стихотворений всех размеров и родов, в коих воспевалась близость ее торжества и угрожалось Пороку окончательным поражением. Были стихи иронические, безграмотные, саркастические, этические, лирические, звучные, длинные, короткие... Но Порок хоть бы поперхнулся и мало того, что в свободное от непосредственных и специальных занятий время с удовольствием читал все эти стихи, но еще сам критику на них писал, в коей сообразно с настроением изрыгал хулу или расползался в похвалах и неизменно замечал, что чистой эстетики побольше бы надо подпускать, тогда бы, дескать, сильнее вышло.

¹ Здесь, видимо, пропущена одна строка.

Видя, что стихи не берут, Добродетель пускала в дело прозу и в толстущих книжищах снова доказывала, как дважды два четыре, несокрушимо верно близость и необходимость своей победы над ним, гнусным Пороком.

А он — ничего, и книги читал; конечно, те, которые менее скучно были написаны, и, читая, очень одобрял.

— Ничего,— говорит,— написано веско и убедительно, кое-что можно и мне к сведению принять! — И принимал, чёрт его возьми! Книга-то вся — все восемь тысяч страниц — против него написана, а он — глядь! — из нее новый план действий извлек и таким образом еще пополнил инвентарь ухищрений, направляемых им на пагубу человеческих душ.

Итак, вот как обстояли дела вплоть до того события, о котором я,— с искренним почтением ко всему, что такового достойно,— буду иметь честь ниже рассказать вам, милостивые государи и государыни!..

Однажды он, то есть Порок, занимаясь своим делом и напевая любимую свою песню, действовал в отведенном ему судьбою месте.

Одетый по последней парижской моде, с букетом камелий в руке, он был приличен, но, конечно, все-таки был гадок, а она, то есть Добродетель, была суха и величественна в своей римской тоге, немного уже ветхой.

Ей вообще невесело живется, но в этот день ей было скучно более, чем когда-либо. Ее адепты всюду терпели горестные поражения; те же, которые умели и успели избежать таковых, благородно ретировались с поля битвы, шалаберничали и ныли, не имея возможности сделать что-либо иное по причине отсутствия в них живой души.

И вот, обуреваемая грустными соображениями о тщете своей борьбы с Пороком, Добродетель вслушивалась в звуки гимна своему сопернику и грустно глядела на его изящно-пошлую и нагло-красивую фигуру.