Читать «Полное собрание сочинений. Художественные произведения в двадцати пяти томах: Том 1» онлайн - страница 118

И кругом — ни звука!

Барин застонал, простирая руки к черной и мрачной фигуре с веслом на плече, стоявшей перед ним.

— Послушай, за что?.. Возьми у меня деньги, всё... не убивай!., возьми...

Стон тихо пронесся над водой и пропал бесследно во мгле и молчании.

Лодка закачалась с боку на бок. Это лодочник переступил с ноги на ногу. И вот он заговорил так же глухо и спокойно:

— Али сказать зачем, проклятая ты душа? Ка-тюшку-то помнишь? горничная у твоей матери была? помнишь, пакостник? Кто ей ребенка-то сделал? Ты! А Катька-то дочь мне. Понял? Ага, анафема, догадался! Готовься, говорю, скорей, а то вот бацну, да и всё тут. Не пикнешь!

Барин в ужасе смотрел прямо в лицо говорившего, спокойное, холодное лицо с оскаленными зубами. Оно было бы не так страшно, если б на нем отпечаталось то, что было в словах,— злоба и насмешка.

Барин задрожал и заплакал, свалившись в ноги лодочника. Лодка заколыхалась, и от нее по воде пошли круги... казалось, вода улыбается широкой, темной и страшной улыбкой. Лодочник сел и, положив на колена весло, смотрел на червем извивавшегося в ногах его человека и слушал его жалкие мольбы и рыдания.

— Оставь меня жить! Ведь коли убьешь — узнают, и сам пропадешь. Оставь!.. Я отдам тебе всё, что у меня есть... И потом приди... еще дам... сколько хочешь!.. Ты знаешь, я богат... оставь меня!.. Не убивай, голубчик!..

— А дочку мою как же теперь? Она теперь с господами офицерами по ночам гуляет. Вчера ей морду в кровь разбили. Это как? Кто ее в такое место загнал, где всякийейможетморду бить?! А? Собака ты паршивая!..

Затем всё умолкло.

Молчал барин, лежа на дне лодки; молчал лодочник, с усмешкой глядя на него.

Барин лежал неподвижно; лодочник повертывался из стороны в сторону, и лодка колыхалась, а по воде плыли к берегам эти темные, холодные улыбки... и на берегах зашумели деревья, а вода вдруг покрылась рябыо, и эта рябь казалась гримасой, которую сделала вода, чтоб не разразиться громким смехом.

— Эй, ты! Будет нюнить! Сколько с тобой денег-то?

Барин быстро встал на колени и, рванув у себя из кармана белый бумажный сверток, стал, лихорадочно дрожа и задыхаясь, совать его в руки лодочника.

— Вот! Возьми!.. Тут всё... покуда... семьдесят три рубля... Вот еще кольцо... часы... вот это — серьги... я в подарок вез... возьми, голубчик!.. Но, ради бога, оставь меня!.. Мне так хочется жить!.. Родной мой!., а?., оставишь?

— Молчи! Деньги я возьму, а это — на вот! Дрянь всё!.. Куда их денешь? Али я вор? Воровскими делами не занимаюсь, сбытчиков не знаю, сунулся продать — и пропал. Так-то...

— А деньги?.. Деньги берешь?!. Значит, я останусь... не убьешь... А? Хороший мой, скажи скорей!.. Не мучь!..

— А Катька? — спросил лодочник.

«Катька?..» — вопросительно повторили деревья с берегов.

Вода улыбалась и гримасничала... Вопрос о Катьке остался без ответа.

Барин снова грузно опустился и лег на дно лодки, схватив руками голову.

Лодочник взял весло, посмотрел на него и поплевал на руки... Затем он посмотрел на барина и широко улыбнулся... Ловкое, сильное движение — и оба весла в уключинах; взмах — и лодка тронулась. Вода судорожно всколыхнулась; раз, два, три... весла снова мерно забили воду, и лодка стрел ой помчалась по водной глади... а вода журчала тихо и весело.