Читать «Политические устремления Юлиуса Эволы» онлайн - страница 11
Х. Т. Хансен
«В хорошей и здоровой аристократии существенно то, что она ощущает себя не функцией (монархии или общества), а их смыслом и высшим оправданием – поэтому она с чистой совестью принимает жертвы огромного количества людей, которые должны угнетаться ради нее и быть принижены до степени людей неполноценных, превращены в рабов и орудия. Ее фундаментальная вера должна заключаться в том, что общество существует не для общества, но лишь как основание и помост, на коем избранные существа будут способны выполнить свою высшую задачу и, в целом, возвыситься до высшего бытия».
«Обозревая множество утонченных и грубых моральных качеств, господствовавших или до сих пор господствующих на земле, я обнаруживал определенное совместное повторение и взаимную связь тех и других – пока предо мной не проявились два основных нравственных типа и одно главное различие между ними. Даже в рамках одного человека, одной души есть мораль господ и мораль рабов – спешу добавить, что во всех высших и разнородных культурах очевидны попытки их примирения, еще более часто можно наблюдать их смешение и взаимное непонимание при нахождении в непосредственной близости… Когда именно правители определяют понятие «хорошего», то возвышенные, умиротворенные состояния души являют собой отличительные черты ранга. Человек благородный отделяет от себя тех, кто выражает собой нечто противоположное таким возвышенным горделивым состояниям: он презирает этих существ. Следует заметить, что в морали первого типа антитеза «хорошего» и «плохого» означает то же самое, что противопоставление «благородного» и «презренного» – антитеза «добрый» и «злой» имеет иное происхождение. Презирают людей собачьей породы – трусливого, робкого, мелочного, думающего только о выгоде, а также недоверчивого, с его ограниченностью, унижающегося, сносящего дурное обхождение, раболепного льстеца, но прежде всего лжеца: все аристократы убеждены в лживости простого народа. «Мы, правдивые!» – так говорила о себе знать в Древней Греции… Человек благородного типа чувствует себя мерилом ценностей, ему не требуется одобрение… Такая мораль есть самопрославление. На первом плане мы видим ощущение полноты, бьющей через край силы, счастье высокого напряжения, осознание богатства, готового отдавать и дарить: знатный человек помогает неудачнику, но не из жалости, точнее, не только из жалости, а больше из побуждения, вызванного избытком силы. Благородный человек чтит в себе могущественного человека, и, кроме того, человека, властвующего над самим собой, понимающего как говорить и как безмолвствовать, охотно проявляющего суровость и строгость по отношению к себе и уважающего все суровое и строгое… вера в самого себя, гордость самим собой, глубокая враждебность и ирония к «бескорыстности», несомненно, так же принадлежат к морали знатных, как умеренное презрение и осмотрительность по отношению к состраданию и «сердечной теплоте». – Именно сильные
