Читать «Полет сквозь годы» онлайн - страница 73

Вскочив в свой «Ньюпор-24бис» и запустив с помощью Гущина мотор, я дал полный газ и рванул с места, не обратив сгоряча внимания на то, что Гущин кричит мне что-то и машет руками. «Ньюпор» мой против обыкновения бежал долго, оторвался с трудом. «Это мне кажется», — подумал я, спеша как можно скорее набрать высоту, чтобы получить превосходство в скорости. Задрав самолет покруче, вдруг почувствовал сильнейшую тряску. Сердце екнуло... Мотор работал ровно. В чем же дело? 

Быстро сбавил газ, перешел на прямую, но тряска не уменьшилась. К ней прибавилось еще какое-то странное раскачивание самолета, он все время кабрировал (старался задрать нос), плохо слушался рулей...

С трудом развернувшись, я пошел на посадку и приземлил «ньюпор» с здоровенным «козлом». Осматриваюсь — машина цела! Ко мне бегут наши. Гущин, конечно, впереди всех. И тут выясняется, что произошло: «ньюпор» мой был крепко привязан канатом к основательному колу, вбитому в землю. Не заметив этого в спешке, я вырвал его из земли и с таким-то грузом на хвосте поднялся в воздух. Было мне и больно, и стыдно, и обидно.

Пяткевич же, набрав высоту, нагнал врагов, но, будучи малоопытным и очень горячим бойцом, зашел неудачно, подставив свой самолет под огонь противника. Машина его была изрешечена, очередь прошила козырек кабины. Пяткевич возвратился на аэродром с окровавленным осколками стекла лицом.

Мы с Михаилом Михайловичем Андрюшиным регулярно вылетали бомбить белых — он: на «фарсале», я — на своем «ньюпоре». Бомбить скопление войск в самом Царицыне было непросто, так как на территории Французского завода находились наши войска. Возвращаясь однажды после очередной бомбежки на высоте 2500 метров, я решил разведать район Причальной, Ершовки и Пичуги. Спланировав до высоты 800 метров, дал полный газ, но... мотор вдруг зачихал, застрелял и готов был совсем остановиться. Впервые в жизни я почувствовал, как волосы на голове зашевелились: попасть в плен было самым ужасным, что я только мог себе представить. Вдобавок ко всему вспомнил, что забыл взять с собой свой «маузер». Впереди верстах в пяти — семи увидел на воде два наших катера. Решил садиться на воду, надеясь вынырнуть и как-нибудь продержаться, пока не подойдут эти катера. Манипулируя двумя рукоятками газа, я снижался, направляя самолет поближе к берегу. Но когда в запасе оставалось не более 150–200 метров, мотор мой вдруг снова забрал. Я свечкой полез вверх, и все обошлось хорошо.

На земле выяснилось, что, прикрыв газ на планировании, я переохладил мотор, работавший на спирту. Это и вызвало перебои. Вообще летать на самолетах с мотором, установленным впереди и получавшим в качестве горючего спирт, было очень тяжело. Надышавшись газами отработанного спирта, летчик уже через час порядком одурманивался и всегда возвращался домой с сильной головной болью. 

В октябре 1919 года нас поздним вечером вызвали в штаб флотилии и предупредили, чтобы мы с рассветом перебазировались в тыл, в Водяное. Белые, применив английские танки, довольно сильно потеснили нашу 28-ю дивизию в районе Пичуги.