Читать «Полесская Мавка» онлайн - страница 44
Василий Костовинский
– Может и есть, – буркнул Степан. – Только до неё ли сейчас? Есть дела куда более насущные. А мечта пока ещё может и подождать.
– Мечты, временно сданные в архив, постепенно покрываются пылью, плесневеют и загнивают! И, в конце концов, истлевают вместе с оболочкой своего безвольного хозяина! – жёстко отрезал Дед Мороз.
– А дети? Кто, как не я, обязан позаботиться о моих девочках? – недовольно проворчал гигант. – Ради их, ласточек, ради их счастливого будущего только и живу на этом Белом свете.
– Если человек живёт только ради своих детей, то это катастрофа не только для него, но и для его чад тоже! – с жаром ответил Николай Николаевич. – И эти несчастные дети обречены на то, чтобы заново повторить жизненный путь своих непутёвых родителей! Ну, разве что с некоторыми отклонениями и вариациями!
– Все меня учат жить, все читают нотации, все дают дельные и бездельные советы. Лучше бы подсобили финансово, – хмуро пробубнил мой друг. – Только один единственный человек любит меня и понимает.
– Сколько человеку денег не дай, он от этого ни умней, ни мудрей не станет, – горько подметил Дед Мороз и, выдержав паузу, внимательно взглянул прямо в глаза раздраженного Степана. – Ты действительно так хочешь, чтобы ОНА приехала?
– Да что же это такое творится?! – вскипел гигант. – Словно весь Мир ополчился против меня и моей Кати! Родня, друзья, Василий, а вот теперь ещё и Вы! Да я молю Господа Бога, чтобы она поскорее сюда приехала!
– тихо, но многозначительно отметил Николай Николаевич.
– Я хочу быть с ней, и я буду с ней! – упрямо твердил Степан. – И никто, и никакими силами мне в этом не помешает!
– Да ради Бога! – печально молвил Дед Мороз. – Лишь бы ты потом не пожалел об этих годах, безвозвратно утраченных для тебя и твоих близких. Как говорил один мой друг: (и Николай Николаевич как-то странно покосился на меня) «Хозяину из погреба виднее».
Всего лишь несколько шагов разделяли Степана и Деда Мороза. Они стояли лицом к лицу и пристально смотрели в глаза друг другу. И внезапно я явственно почувствовал, как хладная волна всепоглощающего страха буквально захлестнула мою растревоженную душу. Волосы дружно зашевелились, приподнялись и выпрямились, как иглы почуявшего близкую опасность дикобраза. В груди и в животе мгновенно всё обмерло и заледенело. Безграничный, животный, панический ужас свинцовой тяжестью сковал мои мышцы и волю.
Я отчётливо различал в лунном свете профили Николая Николаевича и Степана, и со всей трезвостью своего здравого ума осознал, что вижу перед собой одно и то же лицо. Тот же высокий гордый лоб с упрямой складкой посредине, тот же красивый разрез серо-голубых глаз. И рост, и фигура, и цвет волос были у них совершенно одинаковы. Даже тембры голосов, стоящих лицом к лицу могучих мужчин, были абсолютно идентичны. Лишь длинные волосы и борода отличала Деда Мороза от моего товарища, да и верхняя одежда значительно рознила их друг от друга. Казалось, Степан глядел в волшебное зеркало и видел себя таким, каким он станет лет через двадцать, а может быть, – двадцать пять.
