Читать «Подмастерье. Порученец» онлайн - страница 83
Гордон Хотон
Я быстро переработал эту мысль — не головой, а нутром.
И нутро сказало:
ПЯТНИЦА
Смерть от диких животных
Дальше не помню
Когда я проснулся, кровь с моих туфель исчезла. Кто-то вошел ночью в комнату, забрал обувь, тщательно ее вычистил и вернул до наступления утра.
Меня разбудил Дебош: он тяжко и натужно колотил по пишмашинке. Сказал, что пишет оскорбительное письмо женщине, чей ресторан он вчера вечером попытался разнести. После того как он перевернул с полдесятка столиков, его вышвырнули вон.
— А где Раздор был? — спросил я сонно.
— Крушил заведение по соседству, — ответил он.
Дебош сказал, что догонит меня, как только допишет письмо. Когда я выходил, он добавил, что Раздор сейчас топчется на Складе, ищет оборудование, а Мор анализирует в Лаборатории образцы блевотины в режиме реального времени, и потому за завтраком ни того, ни другого не предвидится. Я поблагодарил его и закрыл дверь.
В коридоре по пути в столовую меня накрыло воспоминанием, от которого я на миг окаменел. Оно было связано со снежной женщиной, которую я видел в фойе кинотеатра во вторник.
* * *
Девять месяцев до моей смерти. Я глазею в сумрак на задах кафе «Иерихон», ищу, где бы сесть. Вижу за последним столиком одинокую женщину, опущенное лицо озаряет настольный ночник. Она кривится на капучино и ковыряет вилкой шоколадное пирожное. В кафе битком, других свободных мест нет, я подхожу и спрашиваю, можно ли к ней подсесть.
— Делайте что хотите, — отвечает она. — Мне все едино.
Ее прямота похожа на некий вызов. Я отвечаю точно так же, словами, какие когда-то были мне наградой в лихие времена, и они, думается мне, ее подначат:
— Выше нос — такого, может, больше не случится.
Она поднимает взгляд и саркастически улыбается:
—
И глубоко в панцире я чувствую первое бурление любви. Я влюбляюсь в ее темные проницательные меланхолические глаза, в ее смятенную душу, даже в ее простой черный наряд. И невинно спрашиваю:
— В чем загвоздка?
Ее звали Люси, и мои отношения с ней — типичный пример того, как складывались все мои отношения в последние два года жизни. Я искал общества женщин, чтобы заново пережить память о матери, поднять из гроба давнее чувство защищенности. Но защищенность вскоре наскучивала мне, и я искал риска — эмоционального, физического и нравственного. Однако риск приносил с собой угрозу боли, и я берег обстоятельства, в которых мог сдать назад. Из всего этого получался неразрывный круг потерь.
Я в те последние дни, должно быть, стал ненормальным. Хотел, чтобы все мои отношения были как по договору, установленные с самого начала в беседе, на письме, в выражениях, жестах, прикосновениях. Хотел, чтобы пункты этого договора были так отшлифованы, уточнены и