Читать «Под сенью проклятия» онлайн - страница 37

Впрочем, солнце уже зашло, а при свете единственной свечки, которую чья-то рука запалила в моей светлице, многого не разглядишь.

Сердце у меня радостно забилось. Вот они, те три платья, что выторговала для меня бабка Мирона. Пусть ношенные, зато дорогущие, мягкие, как погладишь — так словно не пальцы ткань ласкают, а она их. Яркие оттенки напоминали цветы и темную летнюю листву. Я с трепетом перебирала складки, пока Рогор за дверью не прокашлялся, сказав вполголоса:

— Ночь на дворе. ужинать бы да спать.

Мне стало стыдно. Аккуратно свернув подаренные платья и уложив их на сундук, я побежала на поварню.

На следующее утро мы выехали в Чистоград.

Глава пятая. Кремль на восемь теремов

Встать в это утро пришлось до рассвета, чтобы забрать с сенника заготовленные травы. Небо уже наполовину просветлело, но солнце ещё не показало своего края из-за леса. Рогора на лестнице не оказалось, и это хорошо — надо же и норвину хоть раз поспать подольше, не все ему бегать за мной, как клушка за цыпленком.

И без него не заблужусь.

Дом был тих, однако окна поварни уже светились — баба Котря готовила всем утренничать и собирала корзины на дорогу. На тропинке, что шла от коровника, оказалось темнее, чем у дома. Но утоптанная земля оставалась черной даже в сумрачном полусвете, а заросли отсвечивали, превращая тропу в ленту мрака на серебряном шитье трав.

До поляны я дошла как по ниточке, а там забралась в темный, наполненный мышиным писком и шуршанием сенник. Собрала на ощупь пучки где засохшей, где поувядшей травы, сложила их в корзину.

Теперь можно было отправляться в дорогу. А если по приезду чего-то недостанет, так наберу на месте. Уж лес-то под Чистоградом найдется. В столице, как говаривала Мирона, все есть.

Пока я возилась с травами, времени прошло самую малость, но и этого хватило, чтобы поместье проснулось. Возвратившись с сенника, перед домом я наткнулась на Сокуга, или Скъёга. У него за спиной потряхивали длинными гривами два гнедых жеребчика. Поодаль один тутеш — звали его Четверой, как я успела узнать — держал под уздцы ещё одну пару лошадей, уже саврасых, крупных, груженных тюками.

— Подобру вам, дяденьки. — Поздоровалась я с мужиками.

И уже было хотела ступить на лестницу, но замерла. Двери распахнулись, из дома выступили господин Эреш и его молодой помощник, неспешно спустились — господин спереди, Барыс сзади. Сегодня оба были одеты иначе. И вооружены по-другому.

На олгарах побрякивали темно-серые рубахи, тяжелые и текучие, словно из железа сотканные. От запястий руки закрывали намотанные в несколько витков ремни с железными бляхами, самую малость не доходившие до локтей. Крупные пластины, гнутые по телу, поблескивали на груди и плечах. На наборных поясах висели тесаки поболе вчерашних, широкие и прямые. Уж потом я узнала, что они зовутся мечами. А тогда смотрела, разинув рот и застыв прямо на пути у олгаров.

Те шли ровно, глядели равнодушно, вроде как сквозь меня. В руках оба держали странные шапки, смахивающие на чугунные котелки, вытянутые сверху каплей, с длинными штырями в навершии. По краям шапок тянулась меховая опушка — у старого олгара серебристо-черная, у молодого белая.