Читать «Под горой Метелихой (Роман)» онлайн - страница 411
Евгений Павлович Нечаев
Дымов потупился, а из динамика хлынула военная оркестровая музыка. Потом какой-то поэт, срываясь в голосе, читал только что сочиненные стихи:
«Огонь по Берлину!» — пламенело в мозгу Владимира. Московские куранты стали отсчитывать полночь, — полночь фашистскому логову. А Дымову показалось вдруг, что в ушах у него зародился тонкий щемящий звук и немного кружится голова. Он прикрыл ладонью глаза, обхватив пальцами разгоряченный лоб. Не видел, как впереди него кто-то порывисто встал, отодвинул стул, прошел совсем рядом торопливым, пружинистым шагом. Вот хлопнула дверь, шаги в коридоре участились, вроде бы побежал человек по скрипучим доскам.
Вокруг нарастал людской гомон, все повставали с мест, закашляли, заговорили громко, перебивая друг друга:
— Всё, конец Гитлеру!
— Точка.
— Эх, и дадут там наши!
— Николай Иваныч, а что с Гитлером сделают?
— На первом суку…
Это сказал не учитель, а кто-то добавил:
— А я бы вот так: руки скрутить, петлю на шею, и провести его, гада, по городам и селам, где трубы одни остались. Да по роже, по роже у каждого перекрестка! А потом — обратно в Берлин, и там уж — повесить.
— И министров всех так же самое…
— Живьем их сжечь, сволочей, на одном костре!
Еще и еще голоса, возбужденные выкрики, как в большой партизанской землянке после лихого налета.
Николай Иванович крепко сжал колено Владимира, кивнул в сторону двери.
— Иди, сейчас же иди, — сказал он строго. — До чего довел человека…
Владимир встряхнул головой, поднялся, пригнувшись шагнул в раскрытую дверь. Всё вокруг было залито ровным светом луны. Полновластная хозяйка ночи, круглолицая и холодная, висела она в зените над самой Метелихой, ко всему одинаково равнодушная. У школьной березы, прислонясь рукой к щербатому, покрытому наростами стволу, сникла Анна. Плечи ее вздрагивали.
Минуту-другую постоял Владимир за спиной Анны, не зная, с чего начать разговор. Одно понимал отчетливо: сейчас или никогда. Наконец решился. Подошел, молча взял ее за руки и сказал, останавливаясь надолго после каждого слова:
— Аннушка, обидел я тебя. Давай забудем о том, что без меня тут было.
У Анны перехватило дыхание, а слова, подобранные одно к одному за бессонные ночи, расскочились, рассыпались вдруг, точно бисер с оборванной нитки, — не собрать. Посмотрела вокруг — переливаются в лунном свете серебристые радужные блестки. А Владимир всё говорил и говорил, точно боялся, что она обязательно перебьет:
— Всё равно бы пришел. Не сегодня — завтра. Всё равно, если бы и лесником оставался. Ты ведь одна у меня. Одна. И я у тебя — один. Теперь мы еще больше нужны друг другу. Больше.
* * *
Отшумела Каменка ледоходом, разлилась по лугам и пойменным перелескам, смыла прелую толщу прошлогодней жухлой листвы, про запас — на всё лето — напоила тучные черноземы, да и остановилась так на неделю зеркальным расплавленным озером, берега которого терялись в дымчатой синеве увалов.
