Читать «Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье» онлайн - страница 316

Вот эта начавшаяся война тогда была свернута Ельциным, она не выплеснулась дальше. Уже началась, но сразу закончилась.

Государственная дума, избранная в декабре 93-го года, никогда не будет проельцинской. И все последующие, в течение его президентства, тоже не будут. Вплоть до попытки импичмента президента в 99-м году. Коммунисты в Думе будут иметь до трети голосов. И это при том, что Ельцин не скрывает своего остро негативного отношения к коммунистам. Он пришел к этому поздно, осознав, увидев, в какой тупик коммунистический режим завел страну. Глубочайший кризис, доставшийся ему как президенту, только укреплял его непримиримость. Невозможность быстрого выхода из этого кризиса съела его надежды на социальную справедливость, его иллюзии, которые были сродни массовым иллюзиям.

23 февраля 1994 года Государственная дума в соответствии с новой ельцинской Конституцией объявляет амнистию всем участникам событий 3–4 октября 93-го года. Без ограничений на участие в политике. Заодно амнистированы участники событий августа 91-го года. Объединение этих событий в определенном смысле правомерно.

93-й – попытка реванша за 91-й.

Начало президентства Ельцина шло с оптимистическим ощущением, что старая власть умерла. Но по ходу дела стало казаться, что слухи об ее смерти сильно преувеличены. Просто старая власть мутирует, успешно делает вид, что это вовсе не она, а уродливое порождение либеральных реформ. И только постепенно окончательно выяснится, что советская власть не намерена сдаваться, что это она, Софья Власьевна, просто в новом обличье. Для непосвященных: Софья Власьевна – это диссидентско-литературное прозвище советской власти.

Так вот она дождалась от Ельцина реформ, на которые боялась решиться сама. Ей, собственно, нужен был официальный запуск изменений в экономике. Но логика реформ ей чужда, потому что опасна. Не надо никаких равных правил игры. Их не будет, как и не было. Ельцин же видел это, когда в барачном детстве залезал в спецотдел продуктового магазина, где был белый хлеб, сыр и тушенка для начальства и куда не пускали простых людей. Тогда он сказал, что будет начальником. И вот он им стал.