Читать «Повседневная жизнь папского двора времен Борджиа и Медичи. 1420-1520» онлайн - страница 113

Капитолийский дворец даже в большей степени, чем эта церковь, которую папы времен Кватроченто постоянно украшали (фрески Пинтуриккьо), является символом республиканского народа. Так, если верить замечательным авторам-гуманистам, этим печальным и безутешным свидетелям, Поджо (De Varietate Fortunae), затем Флавио Бьондо (Roma Instaurata), в 1420 году все пришло в окончательный упадок; древние здания были полностью разрушены, за исключением одного, служащего жилищем для сенаторов и одновременно магазином по продаже соли. Буквально со всех сторон вас окружают лишь груды развалин и кучи известняка. Больше ничто не украшает площадь, все разрушено, все разграблено. После возвращения пап в Рим одна из первостепеннейших задач состояла в том, чтобы вернуть хотя бы часть былого блеска этому знаменитому «сенаторскому» месту, история которого уходит в глубину веков.

Николай V наконец-то начинает приводить в порядок эти печальные развалины. Он восстанавливает, реконструирует и украшает настенной росписью сенаторский дворец, к которому пристраивается башня, служащая оборонительным сооружением. Он заканчивает восстановление и украшает Дворец консерваторов, престижное сооружение времен схизмы, которое за полвека до того, примерно в 1400 году, осталось незавершенным. Этот государственный дворец, предназначенный для размещения в нем служб римской коммуны, с широкими аркадами, смотрящими на площадь, сильно напоминает роскошный Дворец дожей XV века, тоже выходящий фасадом на площадь наподобие строгих и неприступных полукрепостей тосканских коммун с высокими глухими стенами. Все это создает образ города, стремящегося забыть свое смутное прошлое и кровавые стычки, города, который готов по указанию владыки начать красивую безмятежную жизнь.

Капитолий вновь обретает свой величественный вид, что свидетельствует об определенных намерениях: папский Рим пытается стать наследником другого Рима — былого, овеянного славой. Разумеется, речь идет о реализации не только монументальных проектов, но и, как всегда, политических замыслов…

Тем не менее, несмотря на огромное количество красивых обещаний и запретов даже прикасаться к знаменитым памятникам, в течение следующих веков город за исключением Капитолия по-прежнему представляет собой поле заброшенных развалин, поросших травой и деревьями. Если землю и начинают расчищать, то лишь для того, чтобы распахать и посадить виноград. Остатки стен, изуродованные колонны, разбитые лестницы, покосившиеся архитравы и ригели, рухнувшие и обгоревшие крыши и остовы зданий — отныне это является «классическим» пейзажем, который, не без замешательства созерцают и запечатлевают в своей памяти паломники и художники, которых манит слава Вечного города. Рассказы об этих, уже ставших привычными, картинах передаются из уст в уста. Это зрелище превращается в надоевший стереотип — образ знаменитых римских развалин, жертв времени, но также и рук человеческих и человеческого умысла. В художественном, архитектурном плане, а также с точки зрения правил декоративного искусства достопримечательности Кватроченто заимствуют у античности не столько сочетающиеся друг с другом элементы, сколько разрозненные составляющие, которые располагаются не всегда там, где надо, и которые невозможно соотнести с каким-либо временем и вписать в определенный контекст. В конечном счете папский Рим предлагает странное зрелище любителям античности, истинным историкам и подражателям римскому искусству былых времен, которые зачастую довольствуются лишь тем, что созерцают творения древних и, вдохновившись увиденным, рисуют с них копии. Бродя среди многочисленных развалин, замечательные художники впитывали в себя эти образы разрухи и конца света. Понятно, что в качестве фона к их мифологическим, сказочным и историческим сюжетам эти руины были способны предложить только смутный, неясный античный хаос. Таким образом, задние планы и декорации с нагромождением аксессуаров «в римском стиле», скульптурными фигурами и стелами, обломками колонн и фронтонами вовсе не свидетельствуют о хорошем знании прошлого. В основе этого вдохновения, скорее всего, лежит неосознанный порыв, и римские развалины сыграли тут определенную роль.