Читать «Поворот калейдоскопа» онлайн - страница 88

Он беседовал с профессором всю пару, прогуляв экономику. Но Степан Петрович и не думал гнать своего студента на занятия. Он слушал, листал папку и задавал вопросы, наливаясь гневом.

Аня

Когда Аня пришла на пары во вторник, не послушав Фила, который уговаривал ее притвориться больной на несколько дней, весь вуз уже гудел. О том, что Каде уволился после разговора с Воейко, ей сообщила Светочка. Аня содрогнулась, увидев замдекана по воспиталке, но красочный, плохо замазанный синяк под глазом у женщины сразу отвлек ее от… воспоминаний.

— Что с вами, Светлана Родионовна? — с ужасом спросила Аня.

— Эх, — Светочка коротко вздохнула, опустив глаза. — Муж.

— Он же у вас неревнивый! — изумилась Аня и прикусила язык.

— Ну… как бы да, — грустно согласилась женщина. — Я тоже так думала.

— А что? — с некоторой агрессией спросила Катя, когда Аня поймала ее в столовой. — У Светочки муж – добрейшей души человек. Пусть знает. Я фейс Герра Хера вырезала, а то Светочкин Петр Анатольевич полезет ему морду бить и инвалидом останется. Петр Анатольевич – человек хрупкий, тонкой душевной организации, учитель в школе, заслуженный, кстати.

Сайт Кати за несколько дней наполнился постами от жертв Каде. Среди них было много пустых, бранных и глупых сообщений, и, в целом, серьезных доказательств харассманта почти не наблюдалось. Но профессор Воейко подошел к делу основательно. Он грозился доказать, что Каде присвоил себе несколько разработок его лаборатории. Материала, собранного Филом, Лерой и Катей, хватило бы для обвинений в хищении интеллектуальной собственности. Но ректор, как и ожидалось, постарался дело замять. Ему с лихвой хватило резонанса в связи с обвинениями в сексуальных домогательствах в адрес его перспективного научного работника. Гудел Каратовский филиал, и за ним загудел головной вуз. Воейко выразился, что дело так не оставит и пойдет другим путем. Фил сказал Ане, что профессор слово свое всегда держит.

Аня с горечью наблюдала за ажиотажем вокруг имени Каде. Еще вчера этот человек был всеобщим любимцем, а теперь стал изгоем. Ей не было жалко Германа… и все же было. Каде заслуживал наказания, но Анна скорбела о том, что профессиональный талант и обаятельность этого мужчины были направлены им во вред другим людям.

За два дня до Нового года Фил принес елку, огромную, до потолка. Про игрушки он забыл, времени выбрать их не было, и елка стояла в углу, большая, пушистая и.. голая. Комната наполнилась ароматом праздника и предвкушения. Аня позвонила отцу.

— Нюрка, приедешь справлять? Такой фейрверк в этом году во дворе устроим, ого-го!

— Нет, папуль, — мягко сказала Аня. — Извини.

Сергей Борисович помолчал:

— Ну, как скажешь. Решила остаться в своем институте?

— Да, пап.

— Я же говорил, не место красит человека. Нюрка, а мы тут с тетей Клавой… ну, ты помнишь… соседка моя… — отец замялся.

— Я помню. Рада за вас.

— И я за тебя, Нырок. Но потом привезешь кавалера и покажешь! Усекла?!

— Да, папуль, — Аня поежилась.

В новогодний вечер она основательно забила холодильник, благо пришли деньги за уроки, нарезала салатиков, медленно, улыбаясь и предвкушая, отвлекаясь и мечтательно глядя в потолок, замариновала мясо для электрической духовки, выпрошенной у Анфисы, которая собиралась встречать Новый Год в ресторане, и пошла к Филу. На ней было новое белье, очень красивое, дорогое, и платье, которое так нравилось Громову. Филиппа не было дома. В последние дни перед праздником он пропадал где-то, приходил уставший, заскакивал на пару минут, сонно тараща глаза, а утром убегал.