Читать «Повесть о Левинэ» онлайн - страница 8

— Я католик,— отвечал граф спокойно. Его глаза были так глубоко упрятаны под мохнатые брови, что трудно было разгадать его душу.

Увлеченный своим красноречием, господин Швабе не обратил внимания на крайнюю неопределенность ответа. Он летел дальше:

— Вы неисправимый сепаратист. Вы недовольны приходом прусских войск. Но наши надежды на милость Франции, Англии, Америки не оправдались. Мы поставлены в равное положение с Пруссией, господа, и мы должны бороться вместе с Пруссией! — Тут жилистый кулак господина Швабе вновь — в который уже раз! — стукнул по столику. — Но есть еще больший враг, чем наши победители в войне. Перед лицом этого общего нашего врага надо забыть все разногласия, господа! Это — коммунисты, господин граф!

Граф молчал.

Офицер, меланхолически поигрывая тонкими пальцами по столику, полузакрыв веки, неприметно косил внимательным глазом, посматривая на графа.

Господин Швабе, осушив очередную кружку пива и заказав следующую, вопросом закончил свою речь:

— Что бы вы сказали, господин граф, если б вас как адвоката попросили защищать этого Левинэ?

И всем своим видом он показал, что нисколько не сомневается в ответе.

— Прежде всего я ознакомился бы со всеми материалами, касающимися личности этого человека, — ответил граф медленно и раздельно.

Это было слишком даже для господина Швабе. В этих словах не чувствовалось того возмущения, на поддержку которого господин Швабе мобилизовал целую толпу междометий. Граф оказывался несколько неожиданным. Господин Швабе уставился на него с недоумением и даже ужасом.

Граф, не считая нужным разъяснять свои слова, хладнокровно заказал яичницу и пиво.

— Вы, кажется, хороший охотник? — осведомился офицер, как бы затевая посторонний всякой политике разговор.

— Я стреляю в птиц, а не в людей, — отозвался граф.— Я не ем человеческого мяса.

И он с аппетитом здорового человека принялся уписывать яичницу.

Офицер приоткрыл глаза.

— Мне непонятны ваши слова, — сказал он угрожающе.— Они мне решительно непонятны.

— Добрые граждане возмущены убийством католиков, — уклончиво отвечал граф.— Оно компрометирует нас всех и не имеет никаких юридических оправданий. Коммунисты убивали своих врагов, а не друг друга. Пора вступить в дело людям ума, политикам.

— Но это частная ошибка отдельных невежд! — тихо воскликнул офицер. Томность его окончательно исчезла.— А общее, общее наше дело?

— Наше дело — дело народа,— почти механически промолвил граф. Доев яичницу и отирая усы и бороду салфеткой, он продолжал: — Ни на секунду не следует забывать общее катастрофическое положение в стране, деморализацию после поражения на войне, голод и нищету масс. Народ раскалывается на партии. Народ надо объединить вокруг единой великой цели. Надо быть внимательным к массам, изучать их настроения, надо сохранять осторожность и объективность и не нарушать закона. Мне было очень тяжело эти три недели...