Читать «Повесть о детстве (Художник Р. Гершаник)» онлайн - страница 14

Учитель молча взглянул на него, потом, взяв в руки какой-то листок, потряс им в воздухе и закричал:

— Когда люди не хотят, что я могу с ними сделать?

— Чего не хотят?

Ребе подвинул стул и присел поближе к дедушке:

— Будем говорить откровенно. Я же знаю вас не первый год. Мне кажется, что, когда у человека есть всего-навсего один внук, можно найти время посмотреть за ним. Мне кажется, что когда этот один внук начинает лезть на голову, так берут снимают ему штаны и накладывают внуку столько, сколько он стоит. Мне кажется, — неутомимо продолжает ребе, — что, когда бьют, извините, по заднице, лезет в голову. Мне кажется…

Дедушка встал и сухо сказал, не глядя на ребе:

— Я пришел не затем, чтоб узнать, что вам кажется. Для этого у меня нет лишнего времени. Что вы хотите?

Учитель опять взял в руки листок и обидчиво произнес:

— Конечно, что бы ни случилось, я во всем кругом виноват. За вашего Семку, оказывается, тоже я виноват. Это же не ребенок, а… — он остановился, подыскивая нужное слово, — а стачечник какой-то. Он мне всех детей перепортил, он их черт знает чему учит!

— Чему? — спросил дедушка.

— Что я вам буду говорить! Если б это касалось только меня, так я бы еще помучился с ним. Но вот пишут… — Он снизил голос до шепота: — Господин Гозман пишет — «дурное влияние»! Вы ж понимаете: к вам все время имели снисхождение, если сажали рядом с сыном Гозмана или Магазаника вашего Семку. Мы же хорошо помним, где его папа, и если теперь вы заберете Семку, так уверяю — будет лучше для вас! Шлема тоже забрал своего Пейсю. Я бы с удовольствием, но нельзя же, чтоб из-за двух портилось еще тридцать. Мне кажется…

— Вам не кажется, что вы старый дурак? — закричал дедушка. — Он еще смеет меня учить! Он еще смеет ругать мальчика! Тьфу! Черный сон на твою голову! — И, хлопнув дверью, дедушка выскочил на улицу.

* * *

Каждую минуту выбегал Сема за ворота, смотрел во все стороны с тревогой и нетерпением, ожидая возвращения дедушки. Но старик пришел лишь к обеду. Сбросив пиджак, он медленно скрутил папироску и прошел на кухню к бабушке. Они говорили шепотом, но Сема знал, что говорят о нем. Он приготовился выслушать строгие слова дедушки и даже готов был просить прощения. Если хорошо подумать, то внуку совсем не обязательно поднимать голос на бабушку. Но дедушка вышел из кухни улыбаясь; бабушка, вытирая руки о фартук, быстро шла за ним:

— И что же ты не мог все это сказать тихо? Спичка!

— Нет, — отвечает дедушка, — я уже ему вывалил все, что у меня было на сердце…

Дедушка снимает брюки, аккуратно складывает их и, откинув одеяло, ложится в постель.

— Сема, — говорит он, — возьми там на столе табак и иди сюда.

Скрутив папироску, Сема подает ее дедушке:

— На, кури.

— Этому ты как раз мог бы не учиться. Ну, слушай, внук, если я на тебя не кричу, это не значит, что ты прав. Ты бы мог вести себя лучше! Одним словом, придется тебя забрать из хедера. Что ты прыгаешь? Ты думаешь, я тебе позволю бегать по улицам? Конечно, раз ты дома, бабушке должно стать легче. Но книг ты выпускать из рук не должен! Маленьких детей нет, никто тебе не мешает — сиди читай хоть целый день. Понял?