Читать «По четвергам» онлайн - страница 3

Она сама не знала, почему ему изменила. Решила, что он не догадается, но, приехав первый раз в отпуск с фронта, он догадался сразу. Тогда она пообещала ему, что больше это не повторится, била себя в грудь, говорила, что из‑за войны голова идет кругом, что хотела отвлечься — так за него волновалась. Уже под самый конец войны, когда он, снова приехав а отпуск, опять застал ее с другим, последовали новые обещания. «Кроме тебя, Фиц, — хныкала она, искренне веря своим словам, — я все равно никого не смогу полюбить». И все‑таки в начале 1948 года он с ней развелся.

Вспоминать это время не хотелось — особенно в его присутствии, когда он был с ней так ласков, так заботлив. В свою очередь, и она решила задать ему вопрос: помнит ли он мелодию из «Пышной ярмарки»?

— Потрясающе. Ну и, конечно, «Весенняя лихорадка» в той же картине. — Она напела мелодию. — «До весны еще далеко…» Помнишь?

Потом она уехала в Канаду с Эдди Лашем — ее мужем он стал уже там, в Канаде. В Канаде, а затем в Филадельфии она прожила в общей сложности тринадцать лет, но когда собралась обратно в Англию, двое ее детей, мальчик и девочка, ехать с ней отказались. К Эдди Лашу они привязались больше, чем к ней, отчего ей тогда было очень обидно, да и в суде ее обвинили в «отсутствии материнской заботы», что тоже было не весело. Время от времени она получала от детей письма, но чем они сейчас занимаются, точно не знала.

— А «Я буду рядом»? Помнишь «Я буду рядом»? — И она снова, очень тихо, напела мелодию этой песенки: — «Мне дела больше нет, влюблен ты или нет…» Не помнишь, кто ее исполнял?

Он отрицательно покачал головой. Официант принес форель, и Нэнси ему улыбнулась. Стоило ей месяца полтора назад, когда обеды с Фицем по четвергам стали немного надоедать, бросить взгляд на нового официанта «Траттории», как она сразу же воспряла духом. В четверг вечером, когда она сидела с бокалом вина в холле отеля «Скипетр», ей то и дело вспоминались его любезность и красивое лицо. Да, он чем‑то опечален, часто говорила она себе, сидя в холле отеля. В этих устремленных на нее южных глазах таилась даже какая‑то боль, тоска.

— Какая изуми тельная форель, — сказала она, продолжая улыбаться. — Огромное вам спасибо, Чезаре.

Ее бывший муж говорил в это время о чем‑то другом, но она его не слушала. Ей вспомнилось военное время и молодой летчик, вылитый Чезаре, — ей тогда страсть как хотелось, чтобы он повел ее на танцы, а он не повел.

— Что? — пробормотала она, вдруг сообразив, что Фиц задал ей вопрос. Он повторил его, вопрос был вполне традиционный и задавался почти каждый четверг. Она собирается остаться в своей квартире в Патни? Она к ней привыкла? Возник этот вопрос потому, что однажды она обмолвилась, неизвестно зачем, что квартира эта временная, что у нее такое чувство, будто долго она в Патни не проживет. Сказать всю правду она не могла — Фицу, во всяком случае. Не могла же она признаться, что продолжает надеяться, что старый Робин Райт в конце концов позовет ее к себе — еще поскрипит немного и обязательно позовет. Она почему‑то верила в мистера Р. Р., всегда в него верила и почему‑то вбила себе в голову, что в один прекрасный день он войдет в холл отеля «Скипетр» и ее заберег. По вечерам, у себя в квартирке или примостившись где‑нибудь в уголке гостиничного холла, она смотрела телевизор, и на душе становилось тоскливо: ей очень не хватало подруги, близкой подруги, которой можно все рассказать. Впрочем, ей и раньше бывало скучновато, всегда чего‑то не хватало. Говорил же ей Лори Хендерсон, что скука, точно дьявол, пожирает ее изнутри.