Читать «По метеоусловиям Таймыра (сборник )» онлайн - страница 153

– Вот он, – сказал Кузьмин, махнул рукой – и Солонецкий тоже увидел Ладова. Тот стоял без лыж по пояс в снегу под склоном, рядом с ним что-то чернело, и что это, первым разглядел Кузьмин.

– Медведь, – растерянно произнёс он.

– Медведь?! Шатуна Сашка уложил?..

Солонецкий поискал спуск и, чертыхнувшись, покатил наугад.

С разгона ударился в заметённый обломок скалы, свалился набок. Пока поднимался, откапывал лыжи, Кузьмин уже спустился к Ладову.

– Быстрее! – крикнул Ладов, и в его голосе Солонецкий услышал тревогу.

Торопясь, он надел лыжи, покатил по лыжне Кузьмина, всё чётче различая тушу лежащего шатуна: с обвисшей кожей, свалявшейся шерстью…

И – лицо Аввакума с закрытыми глазами, виднеющееся из-под неё.

Густая окладистая борода казалась угольно-чёрной, на белом как снег лице краснела застывшая кровь.

– Скорей, – торопил Ладов. – Давай вытаскивать. Гена, приподнимай…

Барахтаясь в снегу, они с трудом приподняли тушу медведя, оттащили в сторону.

Из живота шатуна торчал нож.

Рука Аввакума была неестественно вывернута.

Ладов раздвинул клочья разорванной малицы, приложил ухо…

– Дышит…

Кузьмин подсунул лыжи под Аввакума, скинул полушубок.

Солонецкий выдернул из ружья ремень.

– Держи.

Аввакума привязали к лыжам, в постромки впряглись Ладов и Кузьмин, которому Солонецкий отдал свои лыжи.

– Вы меня не ждите, – сказал он. – Разотрите снегом и спирту влейте…

Посмотрел, как они поднялись по склону, вытащил из-под медведя обломки лыж Аввакума, пристроил их на ноги, поднял ружьё Аввакума, огляделся, пытаясь представить, что здесь произошло. Скорее всего, шатун ждал Аввакума в засаде. Тот выстрелил и ранил… Хорошо, что успел достать нож….

Проваливаясь в снег, поочередно поправляя слетающие с ног обломки лыж, Солонецкий заспешил к зимовью…

– Живой, – выбежал ему навстречу Ладов. – Без сознания, рука переломана, ключица и… в общем, без хирурга никак.

Солонецкий вытер потное лицо.

– Очнулся?

– Нет. Но дышит…

Солонецкий вошёл в избушку.

Со света долго не мог разглядеть лежащего на полатях Аввакума.

– Спирту давали? – спросил он, разглядывая незнакомое сейчас лицо Аввакума, с острым подбородком и ввалившимися глазами.

– Не глотает, – сказал Кузьмин.

Солонецкий коснулся ладонью лба, с трудом улавливая жизнь в слабом теле.

– Флягу подай… Нет, лучше сам влей.

С трудом, но разжал ножом зубы Аввакума.

– Лей.

Спирт струйками стекал по уголкам губ, подбородку, жилистой шее, и вдруг кадык дёрнулся. Но сделать глоток Аввакум так и не смог.

– Жив, курилка… – Солонецкий убрал нож. – Вертолёт завтра к обеду будет, – ни к кому не обращаясь, произнёс он. И, помолчав, добавил: – Кто-нибудь в медицине разбирается?

– Без врача ничего не сделаем, – отозвался Кузьмин.

– Н-да… – Солонецкий взглянул на рваные раны на груди Аввакума. – Перевязать надо, обработать. Эх, жену Расторгуева бы сюда…

…Ночь они просидели рядом с неподвижным Аввакумом, по очереди подрёмывая.

На рассвете Солонецкий вышел из избушки, сняв шапку, прислушался, хотя раньше обеда вертолёта ждать было нечего. Посмотрел на чуть видимые верхушки Путоран и облегчённо вздохнул: плохих примет не было, день начинался хоть и пасмурный, но лётный. Расколол несколько чурбаков, недавно распиленной Аввакумом сухой лиственницы. Потом спохватился: для кого он это делает? И тут же со злостью набросился на следующий: для людей. Для себя, для Аввакума…