Читать «По метеоусловиям Таймыра (сборник )» онлайн - страница 114

Глава 17

Проснулся Солонецкий от боли в груди. Болело сердце, как оно болело и прежде, и эта знакомая боль приносила вместе с собой страх. И этот парализующий страх тоже был ему знаком, он даже научился с ним справляться, убегая от него к людям. Но сейчас, слушая завывание ветра и вглядываясь в черноту ночи, он отступал перед двойным натиском боли и страха. Пошевелил онемевшими руками и легонько стал вытаскивать их из-под шубы наверх.

Заворочался рядом Аввакум, приподнялся. на локте, склонился над ним, чуть не касаясь бородой лица, спросил:

– Не спишь?

– В кармане, – прошептал Солонецкий.

Аввакум понял, достал нитроглицерин, выкатил на ладонь таблетку, поднёс к губам Солонецкого, и тот слизнул её, ощущая шершавость ладони Аввакума. Нитроглицерин таял, боль становилась всё глуше, отчего Солонецкому хотелось улыбнуться и сказать об этом Аввакуму. Но он не спешил, боясь ослабеть от слов.

Аввакум встал, подбросил на рдеющие угли сухих щепок. В печи затрещало, вспыхнуло пламя, и в избушке стало светлее.

– Вот так, брат. Предупреждает меня мой бог, – тихо произнёс Солонецкий.

– Ничего, попей – и всё пройдёт.

Аввакум протянул кружку.

Солонецкий отпил пару глотков.

– Что это?

– Травка разная… Поможет, не сомневайся.

– Я и не знал, что ты ещё и знахарством занимаешься. – Солонецкий хотел сказать это повеселее, но получилось жалобно. Поспешно добавил: – Дело стоящее…

– Жизнь заставила. Всё время один, и болеть тоже приходится.

– Я думал, ты железный…

Аввакум не ответил, приоткрыл дверцу. Оттуда вырвался жар, заметался всполохами по стенам.

– Полегчало?

– Ничего, пронесёт. Я сам себе нагадал, когда срок выйдет, а сегодня время ещё не пришло.

– Ты ещё молодой, – сказал Аввакум. – Лет двадцать Бог тебе ещё отпустит.

– Бог не знаю как, а я лично думаю дотянуть.

– Ну вот, – Аввакум погладил бороду. – Значит, посветлеет, пойдём на охоту. Добудем пару куропаток для хорошего супа.

– Метёт…

– Теперь можно, стихает. Ещё пару дней – и дома будешь.

Солонецкий помолчал.

– Я тебе рацию пришлю, – после паузы сказал он. – Рацию и котёл. Мало ли, все мы не вечны, случится что, дашь SOS… Как это, по твоей теории? Человек должен добро делать и не ставить себе это в заслугу.

На печке забулькал котелок. Аввакум бросил в него чая, трав, разлил по кружкам.

Пили молча.

Солонецкий – сидя на полатях. Аввакум – пристроившись на чурбачке у его ног.

Пили, шумно отхлебывая и думая друг о друге.

Былой злости на Аввакума у Солонецкого уже не осталось. И их спор, и идейные разногласия, казались ему сейчас глупыми и мелкими по сравнению вот с этим молчаливым чаепитием.

После чая Аввакум стал собирать рюкзак, проверил ружья.

Неторопливо, всё ещё прислушиваясь к сердцу, Солонецкий начал надевать штаны, унты, шубу. Наконец вышел из зимовья.

Ветер действительно утих, поубавил злость.

Аввакум стал на лыжи.

Осторожничая, но уже чувствуя, как вместе с холодным воздухом возвращается сила и уверенность, надел лыжи Солонецкий.

– Не заблудимся? – спросил зачем-то он.

– А мы недалеко. У них тут рядом хоронка. Только гляди внимательнее.