Читать «По воле тирана» онлайн - страница 248

- Я впервые исповедуюсь, законоучитель, - нарушая правила исповеди, не дождавшись благословения и разрешения, проговорила Коутрин.

Монахомон накрыл ладонью руку шалфейи. Королева ахнула и отдернула руку, его прикосновение как шипы вонзились в кожу. Она не сразу поняла, что это всего лишь прохладная ладонь на ее раскаленной коже. К счастью, капеллан с пониманием отступил. Он поймал глаза Афиры и жестом, скрытым от королевы отправил ее за дверь.

- Я покрыла себя позором, я опорочила своего Бога, - не поднимая головы, продолжила Коутрин.

Монахомон кивнул, приободряя на продолжение.

- Я нарушила клятву верности своему супругу... Я совершила грех прелюбодеяния, и я отдала себя ...

Она запнулась, будто рот заполнился иголками вечнозеленой дивы.

- Кому вы отдали себя, ваше величество? Вас, верно, принудили?

Одинокая слеза упала на простынь, и серое пятно расползлось по волокну. Имеет ли она право исповедать грех, совершенный с создателем мира? Коутрин задрожала от нахлынувших картин слияния с Кутаро. Их близость была не от этого мира. Она не была физической, но следы на ее теле вещали совсем иную историю. И теперь, возвращенная в реальность, опустошенная и опозоренная, шалфейя не могла найти себе места в безжалостном мире. У кого просить искупления? Капеллан лишь проситель милосердия Кутаро. Как она может просить милосердия у того, с кем возлегла?

- Меня никто не принуждал, - тусклым голосом ответила королева. - Грех мой в покаянии, я предаю Бога своего своим раскаянием, как и предала супруга. Больше мне нечего сказать. Назначь мне наказание...

За окном скрипнули тяжелые телеги, видимо, только что прибывшие из близлежащих деревень.

- Значит, это правда... - без удивления, будто поняв, в чем именно раскаивается королева, произнес капеллан.

Коутрин по-прежнему не желала поднять голову и посмотреть на Монохомона. Она невероятно устала, истощила себя и душой и телом.

- Я не выношу приговоров и не назначаю наказаний, Кутаро ваш судья и палач. И пусть он будет справедлив к вам, когда вы вознесетесь к нему.

- Законоучитель, ты понимаешь, о чем я прошу?

- Я понимаю намного больше, чем вы думаете, Ваше величество. Ваш грех не в раскаянии и не в поступке.

- Что тогда давит на меня? В чем мой грех? - лишенная сил, застенала королева.

- Я не могу отпустить вам то, что не является грехом.

- Тогда почему я блудница? - вскрикнула Коутрин. Ее лицо до неузнаваемости исказилось, как от боли, и она освободила свои крылья, неожиданно сорвавшись с кресла. Она обхватила голову руками, закрываясь от потока сквернословия, вновь из ниоткуда атаковавшего ее.

- Потому что другого слова у великой Лантаны для Вас не нашлось.

Сквозь марево бранных слов, заполонивших всё вокруг, Коутрин смогла развернуться, чтобы лицезреть самодовольное лицо Ульфа. Он элегантно склонил голову, приветствуя королеву, но в этом акте промелькнула явная насмешка.